Онлайн книга «Спящий»
Или действительно не было, а все происходило исключительно в моей голове? Я не стал задаваться этим вопросом, навалился грудью на столешницу, подложил руки под голову и закрыл глаза. Уснул? Нет, скорее, просто перестал существовать здесь и сейчас… 2 Рамон растолкал, когда солнце уже начало светить в неплотно занавешенное шторой окно. – Лео! – подергал он меня за плечо. – Лео, очнись! Я отлип от стола и огляделся по сторонам, не в силах сообразить, где нахожусь и каким образом тут очутился. – Лео! – вновь дернул меня Рамон. – Ты в порядке? – Нет, – коротко ответил я, поднялся из-за стола и на подгибающихся ногах поспешил к умывальнику. Напился из-под крана, смывая мерзкий привкус засахаренных слив, потом умылся и с надеждой посмотрел в зеркало, но чуда не произошло: глаза остались прозрачно-стеклянными. – Тито сказал, ты разговаривал на два голоса, – задумчиво произнес Рамон. – Я не верю в историю о Джекиле и Хайде, но пойми меня правильно: в «Готлиб Бакхарт» просто так людей с улицы… Крепыш осекся; я обернулся и увидел, что он смотрит на стакан с утопленной в остатках рома сигарой. – Какого черта?! – охнул Рамон. Я подошел к нему, ухватил за плечо и заглянул в глаза. – Пятьдесят тысяч. Грандиозная сумма моментально отвлекла приятеля от всех нестыковок и несуразностей. Он мотнул головой, досадливо поморщился и указал на дверь. – Идем, я нашел твоего поэта. Он живет на улице Яблочкова. Это в центре. Мы вышли на улицу, и я поежился из-за налетевшего ветерка. Было прохладно, в разрыве между плотными облаками проглядывало тусклое из-за смога осеннее солнце. И мне вдруг стало невероятно хорошо и спокойно. Никаких стен вокруг, никаких решеток. Небо, свежий воздух, солнце. Благодать. Даже голова закружилась… – Дать тебе плащ? – предложил Рамон, который сменил сержантский мундир на брюки и пиджак неброской коричневой расцветки. – Пистолет дай, – попросил я, спускаясь с крыльца. Рамон Миро шумно засопел, и на красноватом скуластом лице отразились охватившие его сомнения. – Мы тебя довезем, – напомнил он. – Довезете, – кивнул я и навалился на ограждение крыльца. – Но пистолет все равно не помешает. – Я больше не держу дома арсенал, – отказал крепыш и нахлобучил на макушку потрепанную кепку. – И тебе ли не знать почему? Сыщики из Третьего департамента могли наведаться сюда с обыском в любой момент, и сомневаться в словах приятеля не приходилось, но и отказываться от своего желания обзавестись оружием я не хотел. – Ствол, Рамон. Мне нужен ствол. Ни бегать, ни драться я сейчас не в состоянии, а обратно в «Готлиб Бакхарт» не вернусь. Я знаю точно, у тебя при себе что-то есть… – Ты говорил об ошибке! – Понадобится время, чтобы уладить формальности! Рамон закатил глаза, потом вытащил из кобуры на поясе свой «Веблей – Фосбери» и протянул мне. – Устроит? Я согласился без раздумий. – Вполне! – Кобура нужна? – спросил Миро, начиная расстегивать ремень. – Оставь себе, – отказался я, покачав оружие в руке. Весил громоздкий револьвер немногим больше килограмма, зато рассчитанный на шесть патронов барабан под действием отдачи проворачивался автоматически, и так же автоматически взводился курок. Боеприпасы четыреста пятьдесят пятого калибра отличались изрядной убойностью; однажды Рамону удалось ненадолго, но все же остановить оборотня, нашпиговав того семнадцатиграммовыми пулями практически в упор. Человеку с лихвой хватило бы и одной такой свинцовой пилюли. Миро с сожалением проводил взглядом револьвер, покачал головой и зашагал к гаражу, в распахнутых воротах которого маячил забрызганный грязью нос броневика. Племянник сыщика уже долил в радиатор воду и сейчас заправлял движок гранулированным тротилом. Я отлип от ограждения крыльца и едва устоял на ногах, но головокружение вскоре прошло, и нужды в посторонней помощи не возникло. – Рамон! – окликнул я приятеля. – Да? – обернулся крепыш. – Как лицензию на тротил оформить умудрился? – Есть связи, – не стал откровенничать Миро и протянул мне больничную карту. – Держи, это твое. Я уселся на подножку броневика, положил рядом с собой револьвер и, открыв картонную обложку, принялся бегло просматривать заполненные листы. Ничего интересного там не обнаружилось, лишь стандартные записи истории болезни, придуманной от первого и до последнего слова. Информацию об экспериментальной электротерапии профессор картотеке не доверял и хранил где-то в другом месте. Я вспомнил о его блокноте, вздохнул и попросил Рамона: – Огонь есть? Миро похлопал себя по карманам и выудил коробку спичек. Не дожидаясь моей просьбы, он чиркнул красноватой головкой о грубую подошву ботинка, и с громким шипением в полумраке гаража возник дымный огонек. Я поднес к нему краешек листа, и пламя начало быстро пожирать сухую бумагу. К потолку полетел черный невесомый пепел. Дым привлек внимание Тито; он посмотрел на нас с неприкрытым неодобрением, но замечание дяде делать не решился, а вместо этого сходил до бочки в углу двора и вернулся с ведром. Когда бумага прогорела, парень тщательно залил пепел и тлеющий картон водой. – Все, поехали! – поторопил меня Рамон. С револьвером в руке я забрался в кузов и без сил развалился на скамье. Тито натянул шоферские краги, уселся за руль и в несколько приемов выгнал неуклюжий броневик из гаража во двор. За это время Рамон успел сходить в дом и вернуться с самозарядной винтовкой в руках. – Вечно от тебя проблемы, Лео, – проворчал он, отвечая на невысказанный мной вопрос, и кинул на скамью подсумок с запасными магазинами. Рамон Миро опасался неприятностей, но броневик беспрепятственно выехал за ворота и спокойно покатил по дороге меж мануфактур с отчаянно дымившими трубами. Никто не заблокировал нас, никто не обстрелял и не попытался остановить. Рамона такое начало поездки нисколько не успокоило, он дослал патрон и принялся напряженно смотреть в зарешеченное боковое окошко. Я только посмеялся над его страхами. Едва ли профессор Берлигер решится поднимать шум. Ни один консилиум не признает меня умалишенным, никакое решение суда не поможет вернуть меня обратно в «Готлиб Бакхарт». К тому же попытка превратить сиятельных в обычных людей – это не научные изыскания, а самонадеянная игра в бога, метафизика в самом вызывающем ее проявлении, и более того – государственная измена. Обвинения в убийстве санитаров я тоже нисколько не опасался, поскольку никто так и не озаботился сбором доказательств моей вины. Стоит делу дойти до суда, и оно рассыплется, словно карточный домик. С такими процессуальными нарушениями обвинительного вердикта не получить даже самому пронырливому обвинителю. |