Онлайн книга «Слёзы Шороша»
|
– Добрый день, Семимес! Нэтэн! – голос Лэоэли без особой застенчивости пересёк улицу, когда она уловила, что несколько пар глаз позвали её. – Добрый день, Лэоэли, – ответил Семимес. – Добрый, – ответил Нэтэн и… когда она подошла к ним, спросил: – В поле васильки собирала? – Нетрудно догадаться. Видишь, лепесточков на целое платье хватило, – ответила ему Лэоэли и взглянула на Дэниела своими зелёными глазами. – Это мои друзья, Дэнэд и Мэтэм. Познакомься, – мягко проскрипел Семимес, заметив движение её глаз. – Я Лэоэли. А это мой верный друг Родор. – Приветствую тебя, Лэоэли, и тебя, Родор, – сказал Мэтью и протянул руку, чтобы погладить пса. Родор негромко, предупреждающе зарычал – Мэтью отнял руку. – Он сказал «добрый день» или «ступай своей дорогой»? – Он сказал: «Не надо меня гладить», ты же для него чужой. – Быстро ты ходишь, Лэоэли, – сказал Семимес. – Родор такой ходкий, вот и мне приходится за ним поспевать. – Я тоже быстро бегаю, – сболтнул Дэниел и до того, как Лэоэли ответила ему, успел подумать, что это прозвучало глупо. – Тогда догоняй нас, – сказала Лэоэли и снова то ли быстро и легко зашагала, то ли полетела васильковым облачком. Несколько мгновений Дэниел стоял в растерянности. – Тогда догоняй, – передразнивая Лэоэли, сказал Мэтью и подтолкнул его в плечо. – Я позже приду, ребят! – бросил Дэниел уже на ходу. Он нагнал Лэоэли и пошёл с ней рядом. – У брата остановился? – У брата?! – Разве вы с Нэтэном не братья? Между вами есть сходство. – А-а… Фэлэфи – родная сестра моего дедушки. Выходит, Нэтэн… мой двоюродный дядя. А с учётом возраста – мой младший дядя. Лэоэли усмехнулась. – А приютил нас с Мэтом Семимес. – Приютил? – снова усмехнулась Лэоэли. – Из Нефенлифа пришли? Новый Свет у нас встречать? – Нет, не угадала, не из Нефенлифа. – Из Парлифа? – Опять мимо. Лэоэли вдруг остановилась (Дэниел тоже) и, повернувшись к нему, стала молча смотреть на него… В её глазах было что-то колдовское, какая-то чарующая сила, замешенная на зелени. Они придавали красивому лицу её странную особенность: будто за этим лицом, очень приятным, пряталось… другое лицо, невидимое, и эти глаза принадлежали ему, больше – ему. – Откуда же ты тогда? Дэниел не отвечал: что ещё придёт ей в голову? – Уж не из далёкого ли города Пасетфлена?.. Только однажды в Дорлифе был человек оттуда. Он сбился с пути и попал в беду. И он бы умер в горах, если бы Хранитель Тланалт не набрёл на него… Может быть, ты и твой друг из Пасетфлена?.. Что молчишь? Угадала? – Мы не из Пасетфлена и не сбились с пути – мы нашли свой путь… – Дэниел замялся. – Что же ты? Говори. Ты ведь хочешь сказать. – Я из Нет-Мира. И Мэт из Нет-Мира, – признался Дэниел пытавшим его глазам. – Вперёд, Родор! – скомандовала Лэоэли, резко отвернувшись от него. – Лэоэли! Постой! Лэоэли не оборачивалась и не отвечала. – «Тогда догоняй нас!» – это твои слова?.. Или той другой, зеленоглазки, которая прячется в тебе? Лэоэли остановилась. – Повтори, что ты сказал? – Чистую правду. В тебе прячется колдунья-зеленоглазка. Лэоэли рассмеялась. Потом сказала с серьёзным видом: – Я не об этом. Повтори, откуда ты. – Из Нет-Мира. – Ладно, пошли с нами. Только больше не говори о том, чего сам не знаешь, – сказала Лэоэли, не желая принять то, чему уже почти поверила. – Ожерелье – подарок твоего дедушки? – Ожерелье? – Лэоэли прикоснулась рукой к разноцветным камешкам на шее, среди которых было больше изумрудных. – Подарок Эфриарда. – Похоже, я уже слышал это имя. – Лесовик. Лесовики всех одаривают на Новый Свет. – Эфриард подарил тебе ожерелье на Новый Свет? – Не помню. – Помнишь. Вижу, что помнишь… Красивое. – Не хочу врать… и не хочу больше говорить об этом. – Покажешь мне знаменитые дорлифские часы? – Отведу Родора домой, и сходим на площадь… Вон мой дом. – А ферлингов держите? – Нет. У нас только Родор. Фэрирэф любит собак. Всегда любил. Дэниел заметил, что его спутница назвала своего дедушку по имени и что в голосе её был оттенок холодности. – Почему Фэрирэф? – спросил Дэниел и был поражён ответом. – Часы, которые ты хочешь увидеть, для него всё. Понимаешь? Всё. – Наверно, понимаю. Если ты не хочешь пойти на площадь… – Нет, пойдём. Часы стоят того, чтобы на них взглянуть… А вообще-то, на них надо почаще смотреть, чтобы не потерять время… Зайдём к нам? – Родор не против? Я же для него чужой, как и Мэт. – Уже не чужой. Родор, иди к себе. Проходи, Дэнэд. «Часы для него всё», – повторил в уме Дэниел, как только оказался в передней, где взор его отняли у всего другого подсвечники. Они были прилажены к левой и правой стенам передней и к стене коридора напротив входа в дом. Это были подсвечники, сделанные из серого с голубым отливом камня в виде часов, тех самых дорлифских часов. Над их мёртвыми циферблатами возвышались серебристые ферлинги. Роль светящегося камня, о котором рассказывал Семимес, выполняли свечи, но сейчас они не горели. Дэниел потрогал подсвечник, голову ферлинга. – Красиво ночью смотрится? – спросил он. – Красиво… и страшно. Пойдём в гостиную. Пока они шли по коридору, ещё два ферлинга, охранявшие застывшее время, встретили и проводили Дэниела… «Часы для него всё», – снова подумалось ему, когда он шагнул в просторную, наполненную светом неба гостиную. На стене напротив двери, над камином, висели рисунки и чертежи часов: их лицо и их изнанка – механизм. Каждый рисунок (их было не меньше десяти) окаймляла тонкая серебряная рамка… А по кругу гостиной на стенах – подсвечники… – Один, два, три… – принялся считать их Дэниел. – Двенадцать, Дэнэд. Не считай – голова от них закружится, – сказала Лэоэли. – Побудь здесь, а я за бабушкой схожу. Она или на кухне, или у себя в комнате. Дэниел подошёл ближе к камину, чтобы рассмотреть рисунки… Очень скоро ему отчего-то сделалось не по себе. Ему показалось, что в рисунках стало что-то меняться, будто нити и узоры, оставленные на листах карандашом, ожили. «Они говорят, – подумал он. – Они… хотят что-то сказать мне». Дэниел впивался глазами то в один, то в другой рисунок, стараясь понять, что они говорят ему. И с каждым мгновением силы покидали его… Дэниел открыл глаза: над ним склонилась… «бабушка моей колдуньи?» |