Онлайн книга «Время предательства»
– Как ты узнал? – спросил Франкёр у Бовуара. – Школа была закрыта, но тропинка к ней расчищена, – объяснил Бовуар. – Как и перед домом Лонгпре. – У Гамаша входит в привычку бросать насиженные места, – сказал старший суперинтендант. – И людей. Он повернулся спиной к Бовуару и присоединился к остальным у компьютеров. Жан Ги смотрел на них несколько секунд, потом вышел. Снег скрипел под его ботинками, пока он шел по деревенскому лугу, на котором царила очень подозрительная тишина. Обычно дети играли тут в хоккей, а родители либо наблюдали за ними, либо катались на лыжах. Целыми семьями съезжали на санках с холма, теряя на буграх пассажиров. Но сегодня, несмотря на солнечный день, в Трех Соснах стояла тишина. Однако Бовуар чувствовал, что деревня не брошена. Не превратилась в деревню-призрак. Три Сосны замерли в ожидании. Они наблюдали. Жан Ги подошел к скамье и сел. Он не знал, что на уме у Франкёра и Тесье. Он не знал, зачем они здесь. Он не знал, при чем тут Гамаш. И ничего не спрашивал. Он вытащил из кармана пузырек с таблетками оксикодона, вытряхнул две и проглотил. Посмотрел на пузырек. У него в квартире оставалось еще два таких и почти целый пузырек с успокоительными таблетками. Хватит, чтобы выполнять работу. – Привет, тупица, – сказала Рут, садясь на скамейку рядом с Жаном Ги. – Кто твои новые друзья? – Она показала тростью на здание школы. Бовуар ничего не ответил. Он просто смотрел перед собой. – Что там такого интересного? – спросила у него Рут. Оливье пытался остановить ее, но, когда Рут увидела Бовуара, сидящего в одиночестве на скамье, она надела пальто, взяла утку и вышла со словами: – Ты не думаешь, что ему покажется странным, если деревня так и будет полностью вымершей? Я ему ничего не скажу. Ты что, считаешь меня сумасшедшей? – Вообще-то говоря… Но он не успел закончить фразу – старая поэтесса уже вышла. Оливье следил за ней с замиранием сердца. Мирна и Клара смотрели из окна магазина. Габри, Николь и Брюнели наблюдали с чердака, как Рут пересекла дорогу и села на холодную скамью рядом с Бовуаром. – Это не станет проблемой? – спросила Тереза у Габри. – Нет-нет. Все будет хорошо, – сказал Габри и поморщился. – Здесь удобная позиция для стрельбы, – сказала Николь с надеждой в голосе. – По-моему, Николь и сумасшедшая поэтесса состоят в родстве, – сказал Жером Терезе. Внизу Рут, Роза и Жан Ги сидели бок о бок, наблюдая за суетой вокруг школы. – «Но кто тебя обидел так, что ран не залечить?» – прошептала Рут полицейскому. Жан Ги встрепенулся, словно только сейчас заметил, что он не один. И посмотрел на нее. – Я так выгляжу, Рут? – спросил он, впервые называя ее по имени. – Так, что ран не залечить? – А ты как думаешь? – Она гладила Розу, но смотрела на него. – Может быть, и не залечить, – тихо ответил он. Бовуар уставился на здание старой школы. Из нее не выносили компьютеры, наоборот, внутрь затаскивали какое-то новое оборудование из фургона. Коробки, провода, кабели. Бовуару они показались знакомыми, но ему было лень копаться в памяти. Рут некоторое время сидела неподвижно, потом подняла Розу с колен, согретых теплом утки, и осторожно посадила ее на колени Бовуару. Он вроде бы ничего не заметил, но немного погодя поднял руку и погладил Розу. Легонько-легонько. – Я ведь мог бы свернуть ей шею, – сказал он. – Я знаю, – кивнула Рут. – Пожалуйста, не делай этого. Она посмотрела на Розу, задержала взгляд на темных утиных глазах. Роза тоже смотрела на Рут, а рука Жана Ги, поглаживавшая перышки на спине, перемещалась все ближе к длинной утиной шее. Рут не отрывала глаз от Розы. Наконец рука Жана Ги остановилась и успокоилась. – Роза вернулась, – сказал он. Рут кивнула. – Я рад, – сказал Бовуар. – Она возвращалась домой долгим путем, – сказала Рут. – Так случается с некоторыми. Они вроде бы и потерялись уже. Иногда они даже сворачивают на тупиковую дорогу. Многие сдаются, считают себя потерянными навсегда, но я в это не верю. Некоторые в конце концов возвращаются домой. Жан Ги поднял Розу с колен и попытался вернуть ее Рут. Но старуха подняла руку: – Нет. Пусть она будет у тебя. Жан Ги уставился на Рут непонимающим взглядом. Он еще раз попытался отдать ей Розу, и опять Рут спокойно, но твердо остановила его. – С тобой она обретет хороший дом, – сказала она, больше не глядя на Розу. – Но я не знаю, как ухаживать за утками, – растерялся Бовуар. – Что я с ней буду делать? – А не правильнее ли спросить, что она будет делать с тобой? – спросила Рут. Она встала, порылась в кармане. – Вот ключи от моей машины. – Она дала ключи Бовуару и кивнула на старый, помятый «сивик». – Я думаю, Розе будет безопаснее в другом месте, ты так не считаешь? Бовуар посмотрел на ключи в своей руке, потом на худое, сморщенное, несчастное старое лицо. И на слезящиеся глаза – на ярком солнце они, казалось, излучали свет. – Уезжай, – сказала она. – Возьми Розу. Прошу тебя. Она медленно наклонилась, словно каждый дюйм преодолевала с болью, и поцеловала Розу в макушку. Потом заглянула в яркие глаза утки и прошептала: – Я тебя люблю. Рут Зардо повернулась к ним спиной и похромала прочь. Она шла медленно, высоко держа голову. Шла к бистро и к тому, что должно случиться. – Это такая шутка? – спросил у Изабель Лакост толстый коп по другую сторону стойки. – Кто-то собирается его взорвать? Он махнул рукой, показывая на свои мониторы и едва удерживаясь, чтобы не назвать Лакост малюткой. У нее не было времени на любезности. Она вытащила из кармана свое удостоверение и сказала ему, что должно произойти. Неудивительно, что он не горел желанием закрывать мост. Тогда она обошла стойку и приставила «глок» к его подбородку. – Я не шучу, – сказала она и увидела, как его глаза расширились от ужаса. – Постойте, – взмолился он. – Взрывчатка закреплена на опорах и может взорваться в любую минуту. Группа разминирования будет здесь через несколько минут, но мне нужно, чтобы вы перекрыли мост немедленно. Если нет, то взорветесь вместе с ним. Когда старший инспектор сообщил ей про объект атаки и приказал перекрыть мост, перед ней возникла проблема. Кому можно довериться? И тут ее осенило: охранная служба. Они не знали о готовящемся теракте, иначе давно бы покинули пост. Всем, кто остается на мосту, можно доверять. Но теперь надо было придумать, как их убедить. |