Онлайн книга «Стальные грозы»
|
– Я в курсе. Так вот, майор: там, внизу, штука поважнее Стального Лабиринта. – Считайте, заинтриговали. «Динго» свернул в правый рукав тоннеля, аккуратно обминул ящик с боевой частью бомбы «Рух» и самым тихим ходом протянул вперед еще метров тридцать. Растов, Кобылин и Игневич во все глаза присматривались к каждой шероховатости стен, к каждому подозрительному пятну на полу. Если клоны заминировали вход в подземную часть своей базы огромными бомбами, то резонно было предположить, что внутри таится еще множество смертоносных сюрпризов. И это вовсе не обязательно должны быть килотонные адские машины. Клонские саперы могли использовать и крошечные мины. И напалм. И подручные материалы: газовые баллоны, кислородные резервуары, емкости с маслом, канистры с топливом… Но не только боязнь подрыва на фугасе обострила чувства Растова до предела. Майор и в самом деле был заинтригован словами Илютина о «штуках покруче Стального Лабиринта». Воображение Растова рисовало маслом и акварелью. Тут тебе сверхмашины-терраформеры, покорные каждому мановению руки… Тут тебе и летательные аппараты с маневренностью как у джипсов-гребешков… И Х-двигатели размером с гору, свободно переносящие на тысячи парсеков целые планетоиды… Но если где-то здесь и впрямь имелся огромный ксеноартефакт, то упрятан он был получше, чем смесь исследовательского зонда с техногробницей знаний на планете Навзар. На его присутствие вообще ничего не намекало. Во тьму, прорезанную прожекторами танка, уходила самая прозаичная бетонированная кишка. Выходит, чудеса подпольные, снова? Растову вдруг вспомнился поединок с Кави-усаном на палашах. Стальная ловушка, истошные крики профессора Терена, сломавшего себе ногу, ощущение бесприютности и отсутствия выхода – вот как было в прошлый раз, когда он гонялся за грозными инопланетными чудесами… Растов поежился. Меж тем пустота и безвидность коридора взывали к деятельной стороне его натуры. «Хоть бы уже напал кто», – подумал он и тотчас сам себя отругал за мальчишество. Вдруг майору почудилось, что по броне танка кто-то постучал. То, что камеры кругового обзора ничего не показывают, перестало казаться Растову достаточным основанием к тому, чтобы игнорировать неопределенную угрозу, которая послышалась ему в этом едва заметном стуке. Майор испытал острое желание взять автомат и немедленно выбраться из танка, проверить, что там снаружи. «Да нет, просто послышалось», – попытался убедить себя Растов. – Товарищ командир, – напряженным голосом сказал Кобылин, – то ли у меня глюки, то ли под танком что-то… как будто возится. Растов вздрогнул. – Разрешите, я схожу проверю! – сразу вызвался безотказный Лунин. – Все равно я в танке лишний, сижу тут в позе земляного червя… – Нет, тебе сегодня и так досталось. Оставайся за главного. Пойду я. Со мной Игневич, – решил Растов. – Бери автомат, мичман… Пошли. Игневич неожиданно громко раскудахтался: «Зачем еще?!», «Мнительность – общий враг!»… Как видно, не хотел геройствовать совсем. Но Растов был неколебим. Ходить при почти отсутствующей силе тяжести было чудовищно некомфортно. Без работы магнитных ботинок, надежно припечатывающих каждый шаг майора к надгусеничной полке «Динго», они рисковали прокувыркаться, стучась головами в свод тоннеля, до самого появления Илютина. – Ты стой здесь, – приказал Растов, когда они с Игневичем добрались до крыши моторно-трансмиссионного отсека. – Свети в тоннель, держи автомат наготове. – Так точно… Наготове. – Игневичу было явно не по себе. Растов выключил электромагнитные обмотки и шагнул за кормовой срез танка. Как он и ожидал, его двухметровое падение превратилось в семисекундный нырок в черное молоко вечной ночи тоннеля. Внезапно невидимая рука схватила Растова за щиколотки и дернула вниз, непреклонно и сильно. Майор даже не успел испугаться, как грохнулся на бетон! Будто бы невесть откуда взялась сила тяжести, как на Земле, а то и посильнее! – Товарищ майор, с вами все хорошо?! – крикнул Игневич. – Мне спуститься? – Все нормально, – прокряхтел Растов. – Ты сам-то как? Ничего не чувствуешь? – Домой хочется… И лимончеллы итальянской, мне одноклассник бутылку подарил. – Я не про то вообще! – А что я должен чувствовать? – Повышение силы тяжести… Как? Ощущаешь? – Н-нет. – Ну как же?! Они тут вроде силовой эмулятор включили… Гравитацию. – Нет никакой гравитации, командир. – В голосе Игневича зазвучала тревога. – У вас-то у самого все путем? – Забудь, – немного невпопад ответил Растов. С этими словами майор, не вставая, перевернулся на другой бок и посветил под танк. Надо было все-таки разобраться с этим загадочным стуком. Луч фонаря скользнул по каплям свежей окалины над буксировочным крюком, по пыльным узорам на рустованном брюхе, по череде балансиров… А вот еще какой-то шершавый наплыв… «Грязь, что ли?» Вдруг Растов похолодел. То, что в первый миг показалось ему «наплывом», куском спрессованной пыли напополам со льдом, имело, несомненно, искусственное происхождение! На то указывали серебристый диск толщиной в треть пальца, которым образование крепилось к днищу «Динго» ровно под двигателем, и несколько тонких металлических усов, выброшенных в стороны. Магнитная мина с устройством неизвлекаемости. – У нас под днищем магнитная мина, – сказал Растов, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. – А почему она стучала? – спросил Кобылин, продемонстрировав незаурядную для их ситуации тягу к абстрактному знанию. – Ведь магнитная же! Должна прилепиться и все. – Прекрасный вопрос, – процедил Растов. – Просто замечательный… А как ее обезвредить, тебе не интересно? – Ну… – Кобылин стушевался. Ответа на вопрос Растова – как обезвредить? – никто не знал. А вот вопрос Кобылина неожиданно получил наглядный ответ. Невидимая рука снова прижала майора к бетону. Тут же, прямо на его глазах, мина отлепилась от днища танка и беззвучно шлепнулась на пол тоннеля. Помедлив секунду, она подпрыгнула обратно и вновь прилипла к броне «Динго». Вместе с этим Растов ощутил, что странный гравитационный эффект исчез и его снова ничто не удерживает. – Мужики, – тихо сказал майор, – похоже, тут где-то поблизости сидит гномик и играется рычагом эмуляции гравитационного поля. – Знать бы, гномик наш или клонский. |