Онлайн книга «Тонкий расчет»
Лесли механически, словно лунатик, прошагала в ванную и уставилась на свое мертвенно-бледное отражение в зеркале. «Телетайп только что принес интересное сообщение». Оливер женился на другой. Почему? Что Лесли ему сделала? В чем изменила? Но где-то в самом дальнем уголке души девушка понимала: настоящий предатель – Оливер. Он ушел навсегда. И как теперь жить с этим? В агентстве при виде Лесли сослуживцы смущенно отводили глаза. Девушка направилась прямо к Джиму Бейли. Тот, неловко поежившись, пробормотал: – Вам не стоило приходить сегодня, Лесли. Почему бы не поехать домой, немного отдохнуть.. Лесли набрала в грудь побольше воздуха. – Нет, благодарю вас. Со мной все в порядке. Газеты и выпуски теле– и радионовостей в мельчайших подробностях расписывали свадьбу в Париже. Сенатор Тодд Дэвис, вне всякого сомнения, был самым влиятельным лицом штата, и история о романе его дочери с Оливером Расселом, бросившим ради нее красавицу Лесли Стюарт, стала сенсацией недели. Телефоны в кабинете Лесли разрывались от звонков. – Это «Курьер джорнэл», мисс Стюарт. Не могли бы вы сделать заявление по поводу… – Да, конечно. Единственное, что меня волнует больше всего, – счастье Оливера Рассела. – Но вы и он собирались… – Наш брак был бы ошибкой. Дочь сенатора Дэвиса вошла в его жизнь задолго до моего появления. Я не питаю никакой обиды и хочу, чтобы они жили дружно и счастливо. – Это «Стейт джорнэл», из Франкфорта… И так далее и тому подобное. Лесли казалось, что одна половина Лексингтона жалеет ее, а вторая злорадствует. Где бы она ни появлялась, люди поспешно обрывали разговор, а потом долго перешептывались за ее спиной. Но она была полна свирепой решимости не выказывать своих чувств. – Как вы могли позволить ему поступить так… – Если вы любите кого-то по-настоящему, – твердо отвечала Лесли, – значит, хотите ему добра. Оливер Рассел – самый лучший человек на свете. Он заслужил право на счастье. Она послала открытки с извинениями всем приглашенным на свадьбу и вернула подарки. Лесли и ждала, и боялась звонка Оливера, и все же, когда это произошло, позорно растерялась. Звуки знакомого, родного голоса оказались таким ужасным потрясением, что у девушки перехватило горло. – Лесли… Не знаю, что сказать. – Это правда? – Да. – Тогда что тут можно сказать? – Я просто хотел объяснить, как все произошло. Еще до того, как мы с тобой встретились, Джан и я были почти помолвлены. И, увидев ее снова, я понял… понял, что все еще люблю. – Понимаю, Оливер. Прощай. Еще через пять минут позвонила секретарь. – С вами хотят поговорить, мисс Стюарт. Первая линия. – Я не желаю ни с кем… – Это сенатор Дэвис. Отец новобрачной. Что ему от нее нужно? Лесли раздраженно схватила трубку. – Мисс Стюарт? – осведомился с сильным южным акцентом невидимый собеседник. – Слушаю. – Я сенатор Дэвис. Думаю, нам не мешает потолковать с глазу на глаз. – Сенатор, – нерешительно начала Лесли, – вряд ли… – Я заеду за вами через час. Послышались короткие гудки. Ровно через час к зданию подкатил лимузин. Водитель вышел и почтительно открыл дверцу для Лесли. Сенатор Дэвис расположился на заднем сиденье. Ничего не скажешь, представительный мужчина, с копной серебряных волос и маленькими аккуратными усиками. Настоящий патриарх, отец семейства, типичный государственный деятель. Даже сейчас, осенью, он, как всегда, был одет в белоснежный костюм, служивший ему отличительным знаком и визитной карточкой, и белую широкополую шляпу из итальянской соломки. Классический образец джентльмена-южанина, словно каким-то образом сумевшего перенестись из прошлого века в наши дни. – Вы очень красивы, – заметил он, подождав, пока Лесли устроится рядом. – Благодарю вас, – сухо бросила она. Лимузин тронулся. – Я имел в виду не только внешность, мисс Стюарт. За последние дни мне не раз приходилось слышать, как достойно вы повели себя в этой крайне неприятной ситуации. Должно быть, вы очень страдаете. Я сам долго не мог поверить, что это правда. Сенатор, по-видимому, был вне себя от гнева. – Господи, да неужели в наше время не осталось порядочных людей? Что случилось с таким понятием, как моральные принципы?! По правде говоря, мне омерзителен человек, посмевший сотворить с вами подобное. И я готов убить Джан за то, что она выбрала в мужья подобного типа. Я каким-то образом чувствую себя виноватым, лишь потому, что она моя дочь. Думаю, они друг друга стоят! Он сжал кулаки, задыхаясь от возмущения. Некоторое время оба молчали. Наконец Лесли осмелилась заговорить: – Я знаю Оливера. И уверена, он не хотел меня так больно ранить. Теперь уже поздно сожалеть. Значит, этому суждено было случиться. Мне ничего от него не нужно. Он заслуживает всего самого лучшего, и я не собираюсь становиться у него на дороге. Сенатор пристально оглядел Лесли и недоуменно покачал головой. – Такого благородства я не ожидал. Вы поистине необыкновенная женщина. Машина остановилась. Лесли выглянула из окна. Они успели добраться до Париж-Пайк, местечка в Кентукки-Хорс-Сентр, пригорода Лексингтона, где находилось больше сотни конезаводов. Самые крупные принадлежали сенатору Дэвису. Насколько хватало глаз, до самого горизонта тянулись бесконечные дощатые изгороди, белые паддоки, обведенные красными полосами, загоны и волнующиеся под ветром пырейные луга. Лесли и сенатор вышли из машины, направились к скаковому кругу и несколько минут постояли, любуясь великолепными животными. – Я простой человек, – тихо сказал наконец Дэвис. – Знаю, это, должно быть, странно звучит, но, поверьте, так оно и есть. Я родился здесь и мечтал провести в этих местах всю жизнь. В мире ничего лучше нет. Оглянитесь, мисс Стюарт. Можно ли осуждать меня за нежелание расставаться с родиной? Недаром Марк Твен говаривал, что в тот момент, когда настанет конец света, он хотел бы оказаться в Кентукки, потому что здешние жители отстали от остальной цивилизации на двадцать лет. Мне пришлось полжизни проторчать в Вашингтоне, и я ненавижу этот город. – В таком случае зачем вам все это? – Существуют такие понятия, как долг и взятые на себя обязательства. Наш народ послал меня в сенат, и пока я не потерял доверия избирателей, приходится стараться и делать все, что в моих силах. – И, резко сменив тему разговора, он пояснил: – Не могу выразить, как восхищаюсь вашей порядочностью. Вы вели себя безупречно. И даже не представляете, какой гнусный скандал разразился бы, брось вы кость этой оголтелой своре репортеров. Ваше великодушие безгранично. И я… словом, мне бы хотелось как-то выразить свою благодарность. |