Онлайн книга «По прихоти судьбы»
|
Категорично качаю головой. — Уходи немедленно. Лучше не травить ей душу прощальными сценами. — Ты не можешь запретить мне проститься с ней… — бормочет Дэниел, обжигая меня отчаянным взглядом. — У нас свои отношения, мы друг другу дороги… — Я мать Лауры. Понимаешь, мать?! И пока что полностью за нее в ответе! Мой святой долг ограждать ее от бед, хотя бы от тех, от которых могу. Дэниел медленно поднимается, делает шаг в сторону двери, приостанавливается и смотрит на меня потухшим взглядом. — Но что ты ей скажешь? Как объяснишь? — Что-нибудь придумаю, — отвечаю я, не намереваясь уступать. — Тоже станешь лгать? — Это будет святая ложь. Ложь во спасение. — Моя ложь тоже была во спасение, — уже почти ни на что не надеясь, говорит Дэниел. — Я тоже… В приступе гнева вскакиваю с кресла. — Или ты сейчас же уйдешь, или я позову Лауру и Брэда и расскажу им всю правду! Потом мы выставим тебя все вместе, выгоним в три шеи! Дэниел, не добавляя больше ни слова, уходит, а я падаю на диван и даю волю потоку слез, из-за которых уже не могу дышать. — Мама? Поднимаю голову и вижу испуганную Лауру. В ее руках симпатичный деревянный домик, который они собрали из отдельных деталей вместе с Дэниелом. Это он подарил ей сегодня конструктор. — Ты плачешь? — У Лауры изгибаются бровки — она сама готова залиться слезами. — Почему? Я рыдала бы еще битый час, не будь рядом дочери, но ради ее спокойствия должна немедленно прекратить. Сажусь, вытираю щеки и изображаю на лице улыбку. — Да, я немного поплакала… — тут уж не соврешь, — потому что… у меня вдруг разболелась голова. — Из-за чего? — спрашивает Лаура, и ее брови расправляются. Головная боль небольшая беда, особенно по мнению здорового жизнерадостного ребенка, еще не ведающего, что это такое. Пожимаю плечами. — Не знаю. Просто разболелась и все. Но теперь уже не болит. Лаура забирается ко мне на колени, осторожно ставит рядом на диване свой домик и заботливо проводит по моему лицу ручками. — Ты отдохни, не волнуйся… С улыбкой киваю. — Постараюсь. Лаура обнимает меня за шею, прислоняется к моей щеке своей щечкой, и в эту минуту мне кажется, что никто третий нам вовсе не нужен. Она внезапно спохватывается и отстраняется. — А Дэн где? Начинается самое ужасное. Быстро решаю про себя, что, дабы тоже не погрязнуть во лжи, надо выдумать что-то нейтральное, неоднозначное, что при случае можно в зависимости от обстоятельств интерпретировать по-разному. Лаура спрыгивает с моих колен и берет домик. — Брэд сказал, что, если этот дом будет стоять на одном месте, можно сделать в нем настоящие лампы. Тогда я буду включать свет! Надо рассказать про это Дэну, он обрадуется! Беру Лауру за руку и привлекаю к себе. — Дэн уехал, золотце. — Куда? — удивленно спрашивает она. — По делам или домой, — неопределенно говорю я. — Точно не знаю. Лаура, уже чувствуя по моему тону, что стряслось нечто неприятное, растерянно моргает. — Но ведь он сказал, что сегодня сам уложит меня в кровать и пожелает приятных снов. — Понимаешь, иногда случается такое, из-за чего приходится менять все свои планы, даже если совсем этого не хочешь. Лаура, естественно, ничегошеньки не понимает. — Значит, сегодня он больше не вернется? — снова с испугом спрашивает она. Качаю головой. — Нет. — А завтра? — И завтра нет. У Лауры дрожат губы, и для меня ее страдание нож в сердце. — А когда?! — требует она со слезами в голосе. — Когда же он приедет ко мне?! Сейчас можно было бы и солгать или немного схитрить — сказать, что Дэниел не уточнил, в какой день вернется. Но я лишь обнимаю ее за плечики и бормочу: — Доченька, кутик мой… понимаешь… Лаура с силой вырывается, прижимает к себе домик, точно верный щит, и, глядя на меня почти с ненавистью, от которой мне делается совсем тошно, кричит: — Он больше вообще не приедет, да?! Вместо ответа я тяжело вздыхаю. — Это ты, ты с ним поругалась! Ты его выгнала! — бросает мне в лицо дочь, и по ее щечкам уже текут слезы. — Лаура, ты просто ничего не знаешь… — Нехорошая! Вы оба!.. Он же обещал!.. — Она срывается с места и с громким плачем бежит к себе в комнату. Уже делаю шаг вслед за ней, но останавливаю себя. Что я ей скажу? Сейчас мы обе в таком состоянии, что мне не удастся изобрести удачную ложь, а Лаура ни во что не поверит и конфликт лишь обострится. Надо дать ей возможность выплакаться и остыть, говорю себе я. И самой не мешает прийти в норму. Если это возможно. Смотрю на семейные фотографии, вспоминаю беседу с Джойнером, последние минуты с Дэниелом и, как Лаура, задыхаюсь от боли и досады. Последние минуты… Один вместо другого… Жизнь и смерть, надежды и их крушение… Глаза опять застилает пелена слез, и я снова рыдаю, но теперь стоя и почти беззвучно. Промаявшись полночи без сна, все пытаясь что-нибудь понять, найти в хитросплетении событий хоть малейший смысл, просыпаюсь с ватной головой и насилу разлепляю опухшие веки. Смотрю на часы. Почти десять. Давненько я не вставала так поздно. Плетусь на кухню выпить кофе, чтобы скорей прояснить сознание и вспомнить, какие меня ждут дела, и тщетно пытаюсь отделаться от ощущения трагической безысходности. Кажется, мне страшно чего-то не хватает. Чего-то или кого-то? — спрашиваю у себя я. Ричарда или Дэниела?.. Сколь цинично-насмешливой и безжалостной порой бывает жизнь! Я люблю их обоих, но Ричарда уже нет, а Дэниел — тот, кто должен был умереть вместо моего мужа. В своей дурацкой задумчивости я напрочь забываю, что пришла взбодриться чашкой кофе, достаю из выдвижного ящика спички, хоть мы давно пользуемся зажигалкой, подхожу к плите, чиркаю спичкой и держу ее пальцами до тех пор, пока к ним не подбирается огонь. Проклятье! Дую на спичку, потом на слегка обожженную кожу и радуюсь тому, что хотя бы не включила газ и не устроила взрыв. Наклоняю голову над раковиной, включаю холодную воду, подставляю затылок под серебристую струю и стою так, пока озноб не разбегается по всему телу. Выключаю воду, отжимаю волосы, достаю из буфета полотенце и обматываю им голову. Прислушиваюсь. Из детской не раздается ни звука. Неужели и Лаура до сих пор спит? Может, это оттого, что она уснула вчера вся в слезах? |