Онлайн книга «Чудо»
|
Здесь все связано с религией, подумала Либ. К тому же она уразумела, почему вся еда отдавала торфом. Если она останется здесь на все две недели, то поглотит добрую пригоршню болотистой почвы. От одной мысли об этом у нее свело рот. – Это были последние допущенные посетители, – твердым голосом сказала Либ хозяйке. Анна, опершись на дверь, смотрела, как группа садится в коляску. Розалин О’Доннелл, тряхнув юбками, выпрямилась: – Для ирландцев гостеприимство – священный закон, миссис Райт. Если кто-то постучится в дверь, мы обязаны впустить человека, накормить и дать приют, даже если на полу кухни уже вповалку спят люди. – Широким жестом она словно обняла толпу невидимых гостей. Гостеприимство, как бы не так! – Это не значит, что нужно принимать нищих, – заметила Либ. – Богатый или бедный, мы все равны перед Господом. Ее благочестивый тон вывел Либ из себя. – Эти люди – глупцы. Им так не терпится увидеть вашу дочь, которая якобы живет без еды, что они готовы заплатить за эту привилегию. Анна вращала тауматроп, на него упал свет. – Что плохого в том, что при виде Анны им хочется сделать пожертвование? – поджав губы, поинтересовалась миссис О’Доннелл. Девочка подошла к матери и вручила ей подарки. Чтобы отвлечь женщин от спора, подумала Либ. – Они, конечно, твои, детка, – сказала Розалин. Анна покачала головой: – Разве мистер Таддеус не говорил про тот золотой крест, который на днях оставила одна женщина, что его можно продать и собрать хорошую сумму для бедных? – Но это всего лишь игрушки, – ответила мать. – Ну, перчатки в футляре – их, пожалуй, можно продать… – Она повернула грецкий орех на ладони. – А эту крутящуюся штуку оставь. Ну какой от нее вред? Если только миссис Райт не усмотрит что-нибудь. Либ придержала язык. Она вошла в спальню перед Анной и опять обследовала все поверхности – пол, шкатулку с сокровищами, комод, постель. – Вы сердитесь? – спросила Анна, крутя в пальцах тауматроп. – Из-за игрушки? Нет-нет. Все-таки что за ребенок, несмотря на все туманные стороны ее положения! – Тогда из-за посетителей? – Пожалуй. В душе они не пекутся о твоем благополучии. В кухне прозвенел колокольчик, и Анна снова опустилась на колени. Неудивительно, что голени девочки в синяках. Шли минуты, и комнату заполняли молитвы «Ангелуса». Словно тебя заперли в монастыре, подумала Либ. – Через Христа, Господа нашего. Аминь. Анна встала, ухватившись за спинку стула. – Тебе нехорошо? – спросила Либ. Покачав головой, Анна поправила шаль. – Как часто вам надо делать все это? – Только в полдень, – ответила девочка. – Лучше было бы читать в шесть утра, а также вечером, но мама, папа и Китти очень заняты. Вчера Либ совершила ошибку, сказав прислуге, что может подождать с обедом. На этот раз она позвала Китти и попросила что-нибудь поесть. Китти принесла свежего сливочного сыра. Видимо, эта штука висела тогда в мешочке между двумя стульями. В хлебе, еще теплом, на вкус Либ, было чересчур много отрубей. Ожидая нового осеннего урожая картофеля, семья вынуждена была постепенно опустошать все припасы. Хотя Либ уже привыкла есть в присутствии Анны, но по-прежнему чувствовала себя свиньей, уткнувшейся рылом в корыто. Покончив с едой, Либ начала читать роман «Адам Бид» [6]. Когда в час дня в дверь постучала монахиня, Либ вздрогнула – она почти позабыла, что ее дежурство должно закончиться. – Посмотрите, сестра, – сказала Анна, вращая тауматроп. – Что за вещица! Либ поняла, что и в этот раз двум сиделкам не удастся поговорить с глазу на глаз. Подойдя ближе и наклонившись к чепцу монахини, она прошептала: – Пока я не заметила ничего предосудительного. А вы? – Ничего, – отозвалась сестра и, замявшись, добавила: – Нам нельзя совещаться. – Да, но… – Доктор Макбрэрти настаивал, чтобы мы не обменивались своими мнениями. – Я не выпытываю у вас ваше мнение, сестра, – резко ответила Либ. – А хочу знать лишь основные факты. К примеру, вы записываете количество экскрементов? Я имею в виду, твердых? – Ничего подобного не было, – тихо ответила монахиня. Либ кивнула. – Я объяснила миссис О’Доннелл, что не должно быть никаких контактов без присмотра, – продолжала она. – Разрешим только обниматься с родителями утром и вечером при отходе ко сну. И ни один из них не должен входить в комнату, когда там нет Анны. Монахиня напоминала безгласного наемного участника похоронной процессии. Либ пробиралась по грязному проулку с рытвинами, заполненными водой после ночного дождя, в которой отражалось голубое небо. Она пришла к выводу, что в отсутствие второй сестры, работающей согласно высоким стандартам Либ, то есть по стандартам самой мисс Н., вся затея с надзором могла провалиться. При недостатке надлежащей бдительности по отношению к хитрому ребенку все усилия и затраты могут оказаться напрасными. И все же Либ до сих пор не нашла доказательств обмана. Если не считать, разумеется, одной огромной лжи – утверждения о том, что Анна живет без пищи. Манна небесная – вот о чем она позабыла спросить сестру Майкл. Либ могла не особо доверять суждению монахини, однако эта женщина наверняка знает Библию. В тот день было довольно жарко. Либ сняла плащ и несла его на руке. Подергав за воротник платья, она пожалела, что оно такое толстое и колючее. В комнате над лавкой Либ переоделась в простой зеленый костюм. Невмоготу было даже ненадолго оставаться в доме – она и так полдня провела взаперти. Внизу двое мужчин выносили из коридора легко узнаваемый предмет. Либ отпрянула. – Прошу прощения, миссис Райт, – сказала Мэгги Райан, – они мигом вынесут его. Либ смотрела, как мужчины обносят неукрашенный гроб вокруг прилавка. – Мой отец к тому же и гробовщик, – объяснила девушка, – у него есть для аренды пара двуколок. Значит, экипаж за окном при необходимости используется в качестве катафалка. Сочетание занятий Райана показалось Либ отталкивающим. – Тихое у вас тут место. Мэгги кивнула, как раз когда за гробом захлопнулась дверь. |