Книга Жили-были двое, страница 58 – Екатерина Риз

В этот раз, за обложкой учебника по русскому языку, нашла сложенный вчетверо альбомный лист. Развернула и с минуту разглядывала рисунок, раскидистую ветку с жёлтыми цветами, что-то зеленое вокруг, и странную зверушку с длинными ушами, которые непонятно почему закручивались по краям. А поверху рисунка Митиной рукой, красным маркером написано: «Мама, с 8 марта!». Выходило так, что ветка — это мимоза, а зверь, по всей видимости, кролик.

Мило.

— Митя. — Она прошла на кухню и продемонстрировала сыну, который лопал кашу и мотал ногами, одним глазом кося за окно, свою находку. — Это что такое?

Митька глянул, секунду раздумывал, после чего просиял улыбкой.

— Это тебе, с 8 марта!

— Митя, с 8 марта прошло почти два месяца.

— Ну да, он у меня в ящике валялся, я забыл. Тебе не нравится?

Саша глянула на помятый, заметно потрёпанный шедевр. В конце концов, кивнула.

— Нравится. Спасибо. В следующий раз, будь добр, подари вовремя. Или хотя бы в том же месяце.

— Мама, у меня знаешь сколько дел? Иногда я что-то забываю.

На его возмущённый тон она улыбнулась.

— Да что ты говоришь. Занятой ты мой. — Подошла и поцеловала сына в макушку. — Спасибо, мне приятно.

— Но я же подарил тебе мимозу! И бабушке тоже.

— Я помню, ты у нас настоящий мужчина. Ты поел? У тебя десять минут на сборы.

Митя из-за стола не вышел и даже не вскочил, он стартовал. Сразу видно — подзаправился. Саша же достала из шкафчика специально приготовленную бутылку с водой, коробочку с печеньем и краснощёкое яблоко.

— Митя, после физкультуры обязательно попей, ты слышишь? Не забывай.

— Я пью, мам!

За каждодневными, привычными заботами и мелкими делами, она отвлеклась, расслабилась, и совершенно позабыла, пусть и всего на час, о том, что произошло вчера. И поэтому, когда её мобильный подал сигнал, вздрогнула. Почувствовала, как сердце забилось, на мобильный взглянула в тревоге, а, заметив на дисплее высветившееся имя Ефимова, намеренно отвернулась. Решила его игнорировать. Разум подсказывал, что это не выход, что Толя никогда на подобное не купится, и просто так звонить и добиваться своего не перестанет, но Саша струсила. В голове пронеслось: только не сейчас. И отвернулась, и даже из кухни вышла.

— Мама, у тебя телефон звонит.

— Я слышу. — Она в комнату сына вошла, увидела его на перекладине турника, и глаза закатила. Протянула к нему руки, помогая слезть. — Митя, ты нашёл время! Да ещё в школьном костюме. Обувайся немедленно, мы выходим.

Телефон замолчал, Саша поторопилась сунуть его в сумку, надеясь, что Ефимов займётся своими делами, и отстанет от неё. Хотя бы, до обеда.

Очень боялась его звонка. Не хотела, чтобы он звонил. Не желала с ним разговаривать, объясняться, придумывать причины и отговорки. Не хотела. И нервничала из-за того, что он не звонил. Время на самом деле близилось к обеду, Саша сегодня работала одна, покупателей было немного, утро буднего дня, и ей даже отвлечься было не на что и не на кого. Сидела в тишине магазина и думать теперь могла о том, что произошло вчера, сколько влезет. Влезало столько, что от мыслей тошнило, но что с ними сделаешь? Несколько раз заглядывали знакомые девочки, продавщицы из соседних бутиков, кто просто поболтать, кто звал кофе выпить. Саше приходилось растягивать губы в улыбке, отнекиваться, выдумывать себе дела и невероятную занятость, а как только вновь оставалась одна, наваливалась на стойку и закрывала глаза, будто на самом деле смертельно устала. Но на самом деле устала лишь от одного — от тревоги. Та не оставляла её ни на минуту, присутствовала в душе даже тогда, когда Саше казалось, будто она отвлеклась и занята. Эта тревога точила изнутри, и в душе уже не рана была, а целая воронка. И всё думала, думала… И о Толе, о его желаниях и требованиях; и о сыне, вспоминала, как тот утром рассказывал ей про отцов своих друзей. У друзей папы есть, а у него нет. И это проблема, это всегда было проблемой. Как бы она от неё не отмахивалась и не оставляла на потом. На год, на два…

Ефимов не позвонил, он приехал. Ближе к закрытию магазина, когда Саша уже и ждать его звонка перестала, а он вошёл, и вид имел немного взъерошенный и даже усталый. То ли на самом деле весь день работал, то ли ночью плохо спал. Хотя, она тоже плохо спала. Может, ещё и пожалеть его в связи с этим? Сочувствие проявить?

Саша сунула руки под стойку и сжала их в кулаки. А себе приказала: «Соберись немедленно!».

Смотрела на него, и глаз не отводила. Моргала, как собака, но от взгляда его не пряталась. Хотя, взглянул Ефимов на неё хмуро, что случалось за все годы их знакомства, не часто.

Правда, поздоровался.

— Привет.

Она кивнула.

— Чего к телефону не подходишь?

— Не хочу.

— Круто. — Толя подошёл ближе и тоже на стойку навалился. Совсем близко с Сашей, ей даже пришлось отступить на шаг, чтобы он носом в её щёку не ткнулся.

— Толя, зачем ты приехал?

— Знаешь, ты никогда раньше идиотских вопросов мне не задавала, а в последние пару дней активно навёрстываешь.

Она всё-таки отвернулась от него. Отступила к стене, привалилась к ней и руки на груди сложила. Всем своим видом показывала, что разговаривать с ним по душам, желания не имеет.

— Это не лучшая ситуация, чтобы упрямство проявлять, малыш.

— Я не упрямлюсь.

— А как это называется?

— Это называется — бороться с чужой наглостью, хоть как-то.

— А я наглый?

— Ты сам прекрасно знаешь. Ты как танк, Толя. Если тебе что-то нужно, ты всех по асфальту раскатаешь. — Саша секунду молчала, а затем всё же добавила, причём с обидой: — А если не надо, развернёшься и уйдёшь.

Ефимов голову опустил, лбом практически холодного мрамора стойки касался. Глаза закрыл, головой качнул.

— Наверное, ты права. Я… уже сутки об этом думаю. Один-единственный вопрос приходит в голову раз за разом: почему не позвонил? — Он посмотрел на неё. — Вроде, чего проще. Взять и позвонить.

Саша с трудом сглотнула.

— Это бы ничего не изменило.

— А если бы я позвонил через месяц?

— Толя, не смеши меня! Через месяц ты имя моё забыл!

— Саня, ну что ты говоришь?!

Она рукой махнула.

— Ладно, не забыл. Но ты просто обо мне не думал. Ведь так? Я права, Толя. Поэтому виниться передо мной сейчас, рвать на себе волосы и говорить: вот если бы я позвонил, всё было бы по-другому — не надо. Всё было бы также.

— С той разницей, что я знал бы про сына!

Саша зло сверкнула на него глазами.

— С той разницей, что ты наезжал бы раз в полгода и высылал алименты! Моему сыну не нужен такой отец!