Онлайн книга «Медный всадник»
|
– Что? – Ничего-ничего, – пробормотала она, отводя глаза. Александр подполз к ней, взял хлеб и кружку и улыбнулся. – Впредь помни: если чего-то хочешь от меня и стесняешься сказать, моргни три раза. 10 Они провели ночь в палатке у реки. Искупавшись, они заснули как убитые и проспали пятнадцать часов, а утром, перед свадьбой, спрятали покупки в лесу и отправились в город. Татьяна надела белое платье с красными розами. – Говорила же, что я в нем не помещаюсь, – упрекнула она улыбавшегося Александра и, встав на колени, повернулась к нему спиной. – Завяжи лямки, хорошо? Только не слишком туго. Не так, как в автобусе. Но он не двигался. Она обернулась. – Что? – Боже! Это платье на тебе! – выдохнул Александр, гладя ее спину. Он завязал лямки, поцеловал ее лопатки, сказал, что она так красива, что священник наверняка захочет жениться на ней сам. Потом надел военную форму и фуражку. – Ну, что ты думаешь? – спросил он, лихо отдавая честь. Она застенчиво приложила руку к виску. – Думаю, что ты самый красивый мужчина на свете. Он поцеловал ее и голосом, исполненным любви, прошептал: – А через два часа я стану самым красивым мужем на свете. С днем рождения, моя милая девочка. Татьяна прильнула к нему. – Поверить не могу, что мы поженимся в мой день рождения! – Зато ты никогда меня не забудешь. – Еще бы! Кто способен забыть тебя, Шура мой? Регистраторша, сидевшая за маленьким столиком в одном из помещений загса, равнодушно спросила, вступают ли они в брак добровольно и по собственному желанию, и, пожав плечами, поставила штампы. – И ты хотела, чтобы вот такая обвенчала тебя? – прошептал Александр, когда они вышли. Татьяна молчала. – Александр, – выдохнула она наконец, – а как насчет Дми… – Ш-ш-ш, – прошипел он, прижав пальцы к ее губам. – Что, по-твоему, мы будем делать? Позволим этому ублюдку остановить нас? – Нет, – запротестовала она. – Да плевать мне на него! Не смей даже его имени упоминать, ясно? Татьяна кивнула. – Но у нас нет свидетелей, – вспомнила она. – Найдем. – Мы могли бы вернуться и попросить Наиру Михайловну и остальных быть свидетелями. – Чего ты хочешь: окончательно испортить этот день или обвенчаться со мной? Татьяна промолчала. Александр поспешно обнял ее за плечи. – Не волнуйся. Я раздобуду идеальных свидетелей. Он предложил ювелиру и его жене бутылку водки за то, чтобы на полчаса пойти в церковь. Парочка с готовностью согласилась. – Неужели вам так уж хочется венчаться в церкви? – удивлялась Софья всю дорогу до церкви и, подозрительно оглядев Татьяну, спросила: – Ты, случайно, не беременна? – Еще как! – бесстыдно выпалил Александр, обнимая Татьяну. – Разве не видно? – Он погладил ее живот. – Это, если хочешь знать, наш третий ребенок. И будет первым, кто родится в законном браке. Они быстро пошли по улице, и Татьяна, красная как рак, яростно прошипела: – Что ты мелешь? – А что? Стыдно стало? – ухмыльнулся он. – Еще бы, – буркнула она, стараясь не улыбнуться. – Тата, я просто не хочу, чтобы они что-то знали о нас. Не желаю выдавать ничего ни о тебе, ни обо мне. Ни этим чужакам, ни старухам, с которыми ты живешь. Никому. Все это не имеет с ними ничего общего. Только ты и я. И Бог… Татьяна стояла рядом с Александром. Священника еще не было. – Он не придет, – твердила она, оглядываясь. Ювелир и Софья стояли почти у самой двери. – Придет. – А разве мы оба не должны быть крещеными? – допытывалась Татьяна. – Я крещен. Правда, по католическому обряду благодаря моей предусмотрительной матери-итальянке. А разве я не окрестил тебя вчера в Каме? Она вспыхнула. – Молодец. Вот и держись. Осталось немного. Он стоял лицом к алтарю: взгляд решительный, губы плотно сжаты. Стоял и ждал. Татьяне казалось, что все это сон. Кошмар, от которого она никак не может пробудиться. Но не ее кошмар. Дашин. Как могла Татьяна венчаться с Дашиным Александром? Только на прошлой неделе она представить не могла, что такое возможно! И, как ни старалась, чувствовала себя так, словно жила не принадлежавшей ей жизнью. – Шура, наверное, у меня совсем не осталось совести, – тихо сказала она. – Страдала по любовнику своей сестры и все же дождалась, пока она умрет, чтобы завладеть им. – Таня, о чем ты? – поразился он, слегка поворачиваясь к ней. – Я никогда не принадлежал Даше. И всегда был твоим. Он взял ее руку. – Даже в блокаду? – Особенно в блокаду. То малое, что у меня было, предназначалось тебе. Это тебя беззастенчиво использовали все остальные. Но я был только твоим. Такая любовь, как у них, встречается раз в столетие. И вот сегодня – свадьба. Значит, они объявят о своих чувствах всему миру. Они встретились, полюбили друг друга и теперь венчаются. Как и должно быть. Словно никогда не бывало предательства, обмана, войны, голода, смерти, и не просто смерти, а гибели всех, кого она любила. И без того хрупкая решимость Татьяны таяла с каждой секундой. Там, в прошлом, были другие жизни и другие сердца. Любящие и преданные. Паша, погибший еще до того, как начал жить. Мама, так мучительно старавшаяся тянуть дальше после смерти любимого сына. Папа, терзаемый затуманенной алкоголем виной, которую никто и ничто не могло облегчить. Марина, тоскующая по дому и матери, не умеющая найти крохотного уголка для себя в их тесных комнатах. Бабушка Майя, потратившая жизнь на ненужные картинки в слабой надежде, что ее первая любовь вернется. Дед, умиравший вдали от семьи. Бабушка, угасавшая потому, что не было смысла существовать без него. И Даша. Если бы все шло так, как полагалось, почему смерть Даши казалась такой неестественной? Почему, казалось, грубо нарушила порядок вещей во Вселенной? Неужели Александр прав, а Татьяна ошибается? Неужели она виновата во всем? Вернее, не она, а ложно понятое чувство долга? Благородства? Необъяснимая привязанность к сестре? Не следовало ли Татьяне разрешить Александру признаться Даше во всем? Честно сказать: я люблю Таню! Не следовало ли Татьяне сказать Даше: он мой, и я его хочу! |