Онлайн книга «Медный всадник»
|
– Придется ждать очень долго… Одной… В Лазареве… Обняв ее так, что она почти не могла дышать, измученный и совсем не счастливый Александр тихо ответил: – Одной, зато в безопасности. Позже он так и не вспомнил, как они провели эти три дня. Подхваченные потоком враждебности и отчаяния, они сражались, боролись, сплетались в лихорадочных объятиях, расплескивая тела друг о друга, не в состоянии найти ту соломинку, за которую могли ухватиться, единственный отрезвляющий глоток утешения. 22 В то утро, когда уходил Александр, они даже не смогли коснуться друг друга. Не смогли… ничего. Пока он собирался, Татьяна сидела на скамейке у дома. Александр надел военную форму, которую жена постирала и выгладила чугунным, нагретым на печи утюгом, причесался и надел пилотку. Привязал к ремню каску, собрал патроны, гранаты, сунул в кобуру пистолет и взвалил на плечи палатку. Он оставил ей все деньги, кроме нескольких сотен рублей на дорогу. Когда он вышел на крыльцо, Татьяна немедленно вскочила, исчезла в доме и через минуту появилась с тарелкой и чашкой. Черный хлеб, три яйца, нарезанный помидор. Александр взял у нее тарелку. Горло сдавило словно петлей. – С-спасибо. Татьяна, придерживая живот, тяжело плюхнулась на скамью. – Ешь. Тебе еще идти до Молотова. Он нехотя жевал. Они сидели рядом. Только смотрели в разные стороны. – Хочешь, чтобы я проводила тебя до вокзала? – Нет. Не могу. – Я тоже, – кивнула она. Александр доел и поставил тарелку на траву. – Как по-твоему, я оставил тебе достаточно дров? – спросил он, показывая на поленницу под навесом. – Даже слишком. Хватит на всю зиму. Александр осторожно вытащил белые атласные ленты из ее косичек, вынул расческу, провел по густым волосам, потер между пальцами шелковистую прядь. – Нужно бы перевести аттестат на тебя. Я получаю две тысячи в месяц. Могу посылать полторы. Пятисот мне хватит на папиросы. Татьяна покачала головой: – Не нужно. Только новую беду наживешь. Ленинград не Лазарево. Не проговорись, что мы женаты. Сними кольцо. Не дай Бог Дмитрий что-то узнает. Только этого нам и не хватало! У тебя и без того полно неприятностей. И не нужны мне твои деньги! – Нужны. – Тогда пошли их в письме. – Нельзя. Цензоры сразу же вытащат. – Цензоры? Значит, я не смогу писать тебе на английском? – Нет, если хочешь увидеть меня живым. – Это единственное, чего я хочу, – не оборачиваясь, призналась она. – Я пошлю деньги на адрес Молотовского горсовета. Приходи туда раз в месяц и проверяй, договорились? Скажу, что помогаю Дашиной семье. Александр зажмурился и прижался губами к блестящим волосам. – Мне пора. Поезд приходит раз в сутки. – Я провожу тебя до дороги, – надломленно пробормотала Татьяна. – Ты все собрал? – Да. Они, по-прежнему не смотря друг на друга, побрели по лесной тропинке. Прежде чем поляна исчезла из виду, Александр в последний раз оглянулся, чтобы увидеть голубую реку среди темно-зеленых сосен, избу, скамью, бревно в воде, то место, где только вчера стояла палатка. Потухший огонь. – Пиши мне, – велел он, – и как можно подробнее. Чтобы я не волновался. – Хорошо, – пробормотала она, по-прежнему держась за живот. – Ты тоже. Они добрались до проселочной дороги. Сильно пахло хвоей, в лесу царила тишина, пригревало солнышко. Они стояли лицом друг к другу: Татьяна в своем желтом платье, с опущенной головой, Александр в армейской форме. Она робко погладила его по груди, в том месте, где билось сердце. – Постараешься выжить ради меня, солдат? Из ее глаз градом хлынули слезы. Александр молча поднес к губам ее ладошку. На безымянном пальце блестело кольцо. Он не мог говорить, не мог назвать ее по имени. Татьяна прижала дрожащие пальцы к его щеке. – Все будет хорошо, любимый. Все будет хорошо. Она отняла руку. Он отнял руку. – А теперь иди домой. Не смотри мне вслед. Я не смогу уйти, если ты останешься стоять. Татьяна отвернулась. – Иди. Я не буду смотреть тебе вслед. – Пожалуйста. Я не в силах оставить тебя. Прошу, иди домой. – Шура… я не хочу, чтобы ты уходил. – Понимаю. Я сам не хочу уходить. Но, умоляю, отпусти меня. Единственный мой шанс остаться в живых – знать, что ты в безопасности. Я доберусь до тебя любой ценой, но ты должна ждать меня тут. А теперь мне нужно идти. Подними голову, любимая. Подними и улыбнись. Снова обернувшись, Татьяна подняла заплаканное лицо и улыбнулась. Они долго не мигая смотрели друг на друга. – Что в твоих глазах? – Смотрю, как мои деревянные ящики ползут по пандусу из Зимнего дворца, – прошептала она. – Следовало бы иметь немного больше веры, жена моя. Александр поднял трясущуюся руку к виску… губам… сердцу… Опустошающие волны 1 Татьяна вернулась в их дом, легла на их постель и не поднялась. Скованная полусном-полубредом, она слышала, как ходят по комнате старушки. Тихо переговариваются, подтыкают одеяла, поправляют подушки, гладят волосы. – Только вера в Бога спасет ее, – твердила Дуся. – Говорила я, последнее дело влюбляться в военного, – вздыхала Наира. – Поматросит и бросит. – Дело не в этом, – пробормотала Раиса. – Просто она слишком его любит. – Счастливица, – обронила Аксинья, гладя ее по спине. – Какое тут счастье? – вознегодовала Наира. – Послушала бы нас, оставалась бы дома, и ничего не случилось бы. – Да почаще ходила бы в церковь, – вторила Дуся. – Десница Господня – вот наше утешение. – А ты как думаешь, Танечка? – шепнула со смехом Аксинья. – Утешит тебя десница Господня? – Ничего не выходит. Мы не можем ей помочь, – сетовала Наира. – Мне он никогда не нравился, – прошипела Дуся. – Мне тоже, – поддакнула Наира. – Не понимаю, что Таня в нем нашла? – Она слишком для него хороша! – объявила Раиса. – Она слишком хороша для любого! – фыркнула Наира. – И могла быть еще лучше, стань она ближе к Богу, – заключила Дуся. – А мой Вова, – запричитала Наира, – такой добрый, хороший мальчик. Так ее любил… |