Онлайн книга «Медный всадник»
|
– Почему бы не подождать, пока я очнусь? – удивился Александр. – Почему такая спешка? – Мы не знали, – начал Степанов, – выжи… – Не просто медаль, майор, – поспешно перебила Татьяна. – Наивысший знак отличия. Золотая Звезда Героя Советского Союза! Степанов перевел внимательный взгляд с Александра на Татьяну. – Твоя сестра очень… гордится тобой, Белов. – Да, товарищ полковник. Он очень старался не улыбнуться. – Ладно, – кивнул полковник, – приду в другой раз, когда вы будете не так заняты. – Товарищ полковник! – окликнул Александр. – Как там наши? – Все лучше некуда. После короткого отдыха пытаются выбить немцев из Синявина, но пока безуспешно. Впрочем, мало-помалу… Зато у меня новости получше: мы разгромили фон Паулюса. Сдался в плен вместе со своими прихвостнями. Представляешь, – хмыкнул Степанов, – Гитлер произвел Паулюса в фельдмаршалы за два дня до капитуляции. Он сказал, что во всей истории Германии ни один фельдмаршал ни разу не выкинул белый флаг. – Что ж, фон Паулюс, очевидно, хотел войти в историю, – ухмыльнулся Александр. – Вот это да! Сталинград выстоял. Блокада прорвана. Считайте, война выиграна. – Тут ты прав. Ладно, Белов, поправляйся. Тебя ждет очередное повышение. И что бы там ни было, а больше на передовую мы тебя не пустим. – Не хотелось бы киснуть в штабе, товарищ полковник. Татьяна толкнула его в плечо. – То есть, конечно, товарищ полковник, и спасибо вам. Степанов снова оглядел молодых людей: – Рад видеть тебя в хорошем настроении, майор. Не помню, когда в последний раз ты был таким… веселым. Должно быть, почти смертельное ранение подействовало. С этими словами полковник пошел к двери. – Ну вот, мы совершенно сбили с толку несчастного полковника, – засмеялся Александр. – Кстати, что он имел в виду под почти смертельным ранением? – Преувеличение. Но ты оказался прав. Он действительно хороший человек, – объявила Татьяна, глядя на мужа с шутливой укоризной. – Вижу, ты забыл поблагодарить его за меня. – Таня, мы мужчины. И солдаты. И не расшаркиваемся друг перед другом при каждом удобном случае. – Открой рот. – А что ты мне принесла? – Щи и хлеб с маслом. – Откуда ты взяла масло? Масла было не менее двухсот пятидесяти граммов! – Раненые получают дополнительный паек. А ты получаешь дополнительно дополнительный паек. – Как дополнительно дополнительный морфий? – усмехнулся он. – Угу. Тебе нужно скорее поправляться. Каждый раз, когда она подносила ложку к его рту, Александр глубоко вдыхал, пытаясь уловить ее аромат за запахом щей. – Ты сама ела? Татьяна пожала плечами. – У кого есть время на еду? – жизнерадостно отмахнулась она, подвигая ближе стул. – Как, по-твоему, другие пациенты станут возражать, если моя сестричка меня поцелует? – Разумеется, – поспешно заверила она, отодвигаясь. – Посчитают, что я раздаю поцелуи направо-налево. Александр огляделся. У другой стены лежал умирающий безногий солдат. Ему уже ничто не поможет. Сосед, тот, что под кислородной палаткой, боролся за каждый вздох. Как Маразов. – Что это с ним? – Николай Успенский? Он потерял легкое. – Татьяна откашлялась. – Ничего, поправится. Его жена живет в соседней деревне. Постоянно присылает ему лук. – Лук? – Больше у них ничего нет. Все сожрала война. – Таня, – тихо начал он, – Инна говорила, что мне делали переливание. Я очень тяже… – И ты поправишься, – поспешно заверила Татьяна. – Потерял немного крови, вот и все. Слушай. Слушай внимательно… – Почему ты не со мной весь день? Почему не ты моя медсестра? – Погоди, два дня назад ты велел мне убираться, а теперь хочешь, чтобы я не уходила. – Именно. – Но, милый, – прошептала она, – он здесь постоянно. Ты что, не слышишь? Должна же быть профессиональная этика! Инна – прекрасная медсестра и очень хорошо ухаживает за тяжелоранеными. Скоро тебе будет лучше, и мы переведем тебя в палату выздоравливающих. – Ты там работаешь? Через неделю мне станет лучше. – Нет, Шура, не там. – А где? – Шура, да угомонись же ты! Я должна поговорить с тобой, а ты все время меня перебиваешь. – Не буду. Если станешь держать мою руку под одеялом. Татьяна сунула руку под одеяло и сжала его пальцы своими, неправдоподобно тоненькими. – Будь я сильнее, выше ростом, я бы подняла тебя и сама унесла со льда, – тихо выговорила она. Александр стиснул ее ладошку. – Не расстраивай меня, договорились? Я слишком счастлив видеть твое прелестное личико. Поцелуй меня. – Нет, Шура, ты должен выслушать… – Почему ты так чертовски здорово выглядишь? Почему так и лучишься счастьем? Никогда еще ты не казалась такой красавицей! Татьяна наклонилась к нему, чуть приоткрыв губы, и спросила грудным шепотом: – Даже в Лазареве? – Прекрати, ты заставляешь мужчину плакать. И ты просто сияешь каким-то внутренним светом. – Ты жив, и я на седьмом небе. Она ничуть не преувеличивала. – Как ты попала на фронт? – Если все же соизволишь выслушать меня, я расскажу. Покидая Лазарево, я собиралась стать медсестрой в реанимации. А после нашего свидания в ноябре решила пойти в армию. Быть там, где ты. Вместе с тобой сражаться за Ленинград. Хотела попроситься санинструктором. – Это и был твой план? – Да. Александр покачал головой. – Хорошо, что не сказала мне тогда. А сейчас у меня просто нет сил. – Тебе понадобится куда больше сил, когда узнаешь все, что я тебе скажу. Она едва сдерживала возбуждение. Сердце Александра почему-то заколотилось. – Поэтому, когда доктор Сайерз появился в больнице, я немедленно спросила, не нужны ли ему лишние руки, – продолжала Татьяна. – Он приехал в Ленинград по заданию Красного Креста, поскольку в связи с наступлением ожидался огромный наплыв раненых. Хотя должна сказать… – Она понизила голос. – Должна сказать, что никто не предполагал такого потока раненых. В больницах не хватает мест. Людей некуда класть. Во всяком случае, после того как доктор Сайерз сказал, что едет на фронт, я спросила, не могу ли чем помочь. Учти, я услышала этот вопрос от тебя. Как оказалось, он и в самом деле нуждался в моей помощи. Единственная медсестра, которую он привез с собой, заболела. Вещь неудивительная в зимнем Ленинграде. Бедняга подхватила туберкулез. |