Онлайн книга «Нежные юноши»
|
А между тем Эмми Пинкард теперь могла позволить себе покупать и печенье, и молоко, а на ужин ее всегда приглашал друг – и она была просто счастлива. Друг, Истон Хьюз, родом из Делани, учился в Колумбийском университете на дантиста. Иногда он приводил с собой других будущих дантистов, так что Эмми всегда была сыта, расплачиваясь, если можно так выразиться, лишь парой ни к чему не обязывающих поцелуев в такси. Однажды у служебного входа она познакомила Истона и Билла Макчесни, и с тех пор фундаментом их с Биллом отношений стала его шутливая ревность. – Я вижу, этот зубодер опять меня обскакал! Ну, что ж… Прими хотя бы совет: не давай ему тебя охмурять веселящим газом! Они нечасто встречались, но всегда внимательно присматривались друг к другу. Билл смотрел на нее так: сначала – ничего не выражающим взглядом, будто видит ее впервые в жизни; мгновение спустя – будто неожиданно вспомнив, кто она такая, и тут же начинал ее подкалывать. А когда на него смотрела она, ей всегда приходило на ум многое: солнечный день, толпы народа на улицах, и все куда-то спешат; у тротуара стоит прекрасный новенький лимузин; к нему подходит пара, оба – в модной одежде; они садятся в машину и куда-то уезжают – в какой-то город, похожий на Нью-Йорк, но много дальше и веселее. Она не раз жалела, что не поцеловала его тогда, но столько же раз хвалила себя за то, что не сделала этого; шли недели, и он, как и все остальные, уже не казался столь романтичным, все больше сливаясь с рутиной рождавшейся в муке постановки. Премьера была назначена в Атлантик-Сити. У Билла все чаще стали случаться замечаемые всеми перепады настроения. Он грубил режиссеру и язвительно насмехался над актерами. Все это, по слухам, было из-за того, что Ирен Риккер приехала другим поездом вместе с Френком Луэленом. Сидя рядом с автором пьесы на генеральной репетиции, в полумраке зала он смотрелся почти зловеще, хотя не произнес ни слова до конца второго акта; на сцене остались только Луэлен и Ирен Риккер, и тогда он вдруг прокричал: – Ну-ка, давайте-ка еще разок – и, пожалуйста, без соплей! Луэлен подошел поближе к рампе. – Ты про что? Какие еще сопли? – спросил он. – Это же текст такой – не так ли? – Ты отлично знаешь, про что я! Давай работай! – Я тебя не понимаю! Билл встал: – Нечего там перешептываться! – Мы не шептались! Я просто спросил… – Проехали. Давай приступай. Луэлен в бешенстве отвернулся, но не успел начать сцену, как Билл во всеуслышание добавил: – Даже бездарность обязана работать! Луэлен тут же обернулся: – Я не позволю разговаривать со мной в подобном тоне, мистер Макчесни! – Это почему? Ты ведь бездарность, не так ли? С каких это пор тебе вдруг стало стыдно быть бездарным? Я ставлю пьесу, и я желаю, чтобы ты четко выполнял свои обязанности. – Билл встал и пошел между рядами кресел. – И если ты этого не делаешь, я буду говорить тебе все, что сочту нужным. – Следите за своим тоном! – А то что? Луэлен спрыгнул в оркестровую яму. – Я этого так не оставлю! – заорал он. Ирен Риккер со сцены крикнула: «Господи, да вы что, оба с ума сошли?» И тут Луэлен нанес сильный и резкий удар кулаком. Билл упал назад, проломил собой кресло и остался лежать, застряв в обломках. На мгновение воцарилась дикая суматоха, Луэлена схватили, затем побелевший автор пьесы помог Биллу подняться, помощник режиссера заорал: «Шеф, я его сейчас убью! Я расплющу его жирную рожу!» Луэлен тяжело дышал, Ирен Риккер перепугалась. – По местам! – крикнул Билл, приложив к лицу платок, опираясь на руки автора пьесы и пошатываясь. – Все по местам! Еще раз эту сцену, и без трепа! Луэлен, на место! Никто ничего не понял, но через мгновение все уже были на сцене, Ирен держала Луэлена за руку и быстро произносила свой текст. Кто-то включил свет в зале, затем торопливо приглушил его. Через некоторое время на сцену вышла Эмми, бросила быстрый взгляд в зал и увидела, что Билл сидит, практически полностью закрыв окровавленное лицо маской из носовых платков. Она возненавидела Луэлена и испугалась, что теперь труппа распадется и всем придется вернуться в Нью-Йорк. Но Биллу удалось исправить собственную глупость и тем самым спасти постановку: получилось, что Луэлен теперь мог покинуть труппу лишь по собственному желанию, а это нанесло бы непоправимый урон его профессиональной репутации. Акт кончился, и тут же без антракта последовал другой. Когда он закончился, Билла в зале уже не было. На следующий вечер, во время премьеры, он сидел в кулисах, откуда ему были видны все выходы и уходы. Его лицо опухло и покрылось синяками, но он не обращал на это никакого внимания, и окружающие тоже молчали. Один раз он вышел в первые ряды, а когда вернулся, из уст в уста стали передавать, что пара нью-йоркских театральных агентств уже готовы заключить солидные контракты. У него получился хит – у них получился хит! Увидев того, кому, как считала Эмми, все они были стольким обязаны, она почувствовала огромную признательность. Она подошла к нему и стала его благодарить. – Да, рыжик, я умею выбирать, – сухо и с горечью согласился он. – Спасибо, что выбрали меня. И вдруг что-то подтолкнуло Эмми сделать необдуманное замечание. – Вы ужасно поранили лицо! – воскликнула она. – Лично я думаю, что вы вчера поступили очень смело, не допустив, чтобы все пошло прахом! Он бросил на нее тяжелый взгляд, а затем на его опухшем лице появилось подобие ироничной улыбки. – Ты восхищаешься мной, детка? – Да. – И даже когда я упал на кресла, ты все равно мной восхищалась? – Вам очень быстро удалось снова взять все под контроль! – Плюс тебе! Даже в этом дурацком бардаке ты нашла, чем восхититься! Ее безудержная радость вылилась в: «Неважно, но вы действовали просто изумительно!» Она была такой свежей и юной, что Биллу, у которого выдался ужасный день, захотелось тут же прижаться своей распухшей щекой к ее щеке. На следующее утро и синяк, и желание он увез с собой в Нью-Йорк; синяк прошел, а желание осталось. Пьеса пошла в Нью-Йорке, и едва он заметил, что вокруг Эмми стали виться поклонники, отдававшие дань ее красоте, как она и эта пьеса стали для него одним целым, олицетворением успеха, и в театр он ходил, только чтобы посмотреть на нее. Постановка шла довольно долго и сошла со сцены как раз в тот момент, когда он запил и в серые дни похмелья не мог оставаться один. Они внезапно поженились в начале июня в Коннектикуте. III Двое американцев сидели в лондонском баре «Савой Гриль». До четвертого июля было еще далеко, а в мае темнеет рано. – Он хороший парень? – спросил Хаббл. – Очень хороший, – ответил Бранкузи. – Хороший, красивый, популярный. – И через мгновение добавил: – Хочу уговорить его вернуться домой. |