Онлайн книга «Нежные юноши»
|
– Вот чего я совсем не понимаю, – сказал Хаббл. – Здешний шоу-бизнес – ничто по сравнению с нашим. И чего ради он тут сидит? – Он общается со всякими герцогами и леди. – Что, простите? – Когда я встретил его неделю назад, он был в компании трех леди – леди такая-то, леди сякая-то и леди еще какая-то. – Но он же вроде как женат? – Да, уже три года, – ответил Бранкузи. – У них ребенок, и сейчас ждут еще одного. Он умолк, потому что вошел Макчесни. Его типично американская физиономия торчала из воротника плаща с широкими плечами; он обвел присутствующих нахальным взглядом. – Привет, Мак! Познакомься: мой друг, мистер Хаббл. – Добрый день, – сквозь зубы, на английский манер, произнес Билл. Он сел, все еще оглядывая бар в поисках знакомых. Спустя несколько минут Хаббл ушел, и Билл спросил: – Что за птица? – Он тут всего месяц, так что титулом еще не успел обзавестись. Помни: ты-то ведь тут уже целых полгода! Билл широко улыбнулся: – Думаешь, я зазнался, да? Ну, что тут поделаешь, себя-то ведь не обманешь! Мне это нравится; это как раз по мне! Эх, хотелось бы мне стать маркизом Макчесни! – Ну, что ж, может, еще допьешься до маркиза? – заметил Бранкузи. – Заткни варежку! Кто это говорит, что я пью? Это что, теперь обо мне такие слухи распускают? Слушай: если ты мне назовешь хотя бы одного американского продюсера за всю историю театра, который за восемь месяцев добился такого же успеха в Лондоне, тогда я поеду с тобой в Америку прямо завтра. Если ты мне только скажешь… – Так это были твои старые постановки, а в Нью-Йорке у тебя два провала. Билл встал, его лицо ожесточилось. – Да кто ты такой? – спросил он. – Ты сюда явился, чтобы разговаривать со мной в подобном тоне? – Не надо злиться, Билл! Я просто хочу, чтобы ты вернулся. Ради этого я готов сказать все что угодно. Всего три таких успешных сезона, как в 22-м и 23-м, – и ты будешь обеспечен на всю жизнь! – Меня тошнит от Нью-Йорка, – капризно сказал Билл. – Сегодня ты король, завтра у тебя два провала, и все уже твердят, что ты катишься под уклон! Бранкузи покачал головой: – Вовсе не поэтому все так говорили. Все из-за того, что ты поссорился с Аронштайном, твоим лучшим другом. – Другом?! Черта с два! – Твоим лучшим другом в бизнесе, что бы ты там ни говорил. А затем… – Я не желаю об этом разговаривать. – Он посмотрел на часы. – Слушай, Эмми плохо себя чувствует, так что боюсь, что не смогу пригласить тебя сегодня к нам на ужин. Но непременно зайди ко мне в офис попрощаться перед отъездом! Через пять минут, остановившись у прилавка в табачной лавочке, Бранкузи увидел, как Билл опять входит в «Савой» и спускается по лестнице в подвальное кафе. «Каков стал дипломат! – подумал Бранкузи. – А раньше просто говорил, что у него свидание. Общение с герцогами и леди навело на него еще больший лоск». Возможно, он немного обиделся, хотя обижаться было для него совсем не типично. В любом случае, в тот момент для себя он решил: Билл Макчесни катится под уклон; и он тут же навеки стер его из своей памяти, что было для него как раз типично. Внешние признаки того, что Билл катится под уклон, отсутствовали: успех в «Нью Стренд», успех в «Принс Оф Уэльс», еженедельные сборы были почти такие же, как и два-три года назад в Нью-Йорке. Без всяких сомнений, человек действия имеет право менять свой плацдарм. И у того человека, что часом позже явился поужинать в собственный дом в районе Гайд-парка, жизненной энергии было ровно столько, сколько обычно и бывает у тех, кому под тридцать. Очень усталая и неповоротливая Эмми лежала на диване в гостиной наверху. Он на мгновение сжал ее в объятиях. – Уже скоро, – сказал он. – Ты прекрасна! – Не говори глупости. – Но это правда! Ты всегда прекрасна! Сам не знаю почему. Возможно, от того, что у тебя есть характер, и он всегда читается у тебя на лице, даже когда ты такая. Ей было приятно; она взъерошила его волосы. – Характер – это самая главная в мире вещь, – объявил он. – И я не знаю никого, кому он отпущен в той же мере, что и тебе! – Ты встречался с Бранкузи? – Да! Вот же паршивец! Я решил не приглашать его к нам на ужин. – Что случилось? – Слишком задирает нос: сказал, что ссора с Аронштайном – моя вина. Она не решилась заговорить сразу, поджала губы, но затем тихо произнесла: – Ты подрался с Аронштайном потому, что был пьян. Он раздраженно вскочил: – Ты что, опять начинаешь… – Нет, Билл. Но ты стал много пить. И ты сам это знаешь. Прекрасно зная, что она права, он не стал развивать эту тему, и они пошли ужинать вниз. Раскрасневшись от бутылки кларета, он решил, что завтра же бросает пить до тех пор, пока не родится ребенок. – Я всегда могу бросить, если захочу, да? Сказал – сделал! Ты еще ни разу не видела, как я бросаю! – Да, действительно, ни разу. Они выпили по чашке кофе, и он собрался уходить. – Приходи пораньше, – сказала Эмми. – Да, конечно… А что такое, детка? – Мне просто тоскливо. Не обращай внимания. Ну, иди же, не стой тут, как дурак! – Но я же, само собой, беспокоюсь! Я не люблю, когда ты хнычешь. – Ох, я ведь даже не знаю, куда ты ходишь по вечерам; я не знаю, с кем ты общаешься. Да еще эта леди Сивилла Комбринк, которая все время звонит… Наверняка ведь ничего такого, но я просыпаюсь среди ночи, и мне так одиноко, Билл! Ведь мы всегда были вместе, правда, – до недавних пор? – Но мы и сейчас вместе… Что с тобой, Эмми? – Да, я знаю… Я сумасшедшая… Мы ведь никогда не предадим друг друга, правда? У нас никогда не будет… – Конечно нет! – Приходи пораньше. Как только сможешь. Он заглянул на минутку в театр «Принс Оф Уэльс»; затем зашел в соседний отель и позвонил по телефону: – Позовите, пожалуйста, ее милость! Говорит мистер Макчесни. Леди Сивилла подошла к телефону не сразу: – Какой сюрприз! Минуло уже несколько недель с тех пор, как я имела счастье вас слышать… Голос в телефоне звучал равнодушно, словно плеть, и обдавал холодом, словно автоматический морозильник; такой обычай вошел в моду с тех пор, как настоящие английские леди стали подражать английским леди из книг. Некоторое время это приводило Билла в восхищение – но недолго. Он смог сохранить спокойствие. |