Книга Лихое время, страница 104 – Олег Петров

– Не, не должно быть… Нет, не видел! – твердо заявил Цупко. Глянул снова на атамана. – Э, паря! Ты чо удумал? – спросил тревожно, в нарастающем страхе.

– Там видно будет! А пока мы ж с тобой молодых проздравлять собрались! Пошли, Филя, где наша не пропадала! Но вида не показывай! Надо будет – дам знак… Вот те и фурор! – тихо засмеялся Ленков.

Он шагнул в калитку и властно сказал застывшему парню:

– Веди к черному ходу!

Дом Прасковьи Прохоровой потому и был выбран под мнимое зарученье, что имел удобные пути для незаметного появления в избе и исчезновения из нее.

Черный ход вел в чуланчик, а оттуда – в маленькую клетушку-комнатку. За дощатой переборкой пели и плясали – только она и отделяла от просторной горницы-залы. Провожатый нырнул за плотную занавеску и вернулся с Сарсатским, сразу же отославшим его обратно во двор.

– Ну, Алеха, можно и поздравить твою католическую душу? – негромко спросил Ленков, прислушиваясь к гомону за перегородкой. – Здесь твой командир?

Леха кивнул, не понимая:

– А чо, Костя, не проходишь?

– Ты мне начальничка своего веди.

3

Через пару минут из-за занавеси показался пошатывающийся Лукьянов. У него за спиной встал Сарсатский.

– Ну, – прогудел милицейский начальник. – Ик-кому я тут нужон?

– Мне ты нужон, – отвечая в тон, поднялся Ленков и протянул руку. – Здорово, Тимофей!

– Здорово… А ты к-кто? – Лукьянов тяжело плюхнулся на узенькую девичью кровать, составляющую вместе с двумя стульями и высокой резной этажеркой все убранство комнатенки.

– Я-то? – улыбнулся Костя. – Ленков моя фамилия. Слыхал небось?

– Хто? Ленков? Ха! Хто Ленков? Ты – Ленков?! – трезвея, уставился на Костю Лукьянов. – Не может быть! Да не может этого быть! – Он попытался вскочить, но Алеха удержал, надавив сверху на плечи, отчего Лукьянов снова плюхнулся на кровать, испуганно оглядываясь.

– Сиди, сиди, Тимофей! – засмеялся негромко Ленков. – В ногах правды нет. Чего соскакивать, когда уже поздоровкались… Да и вооще-то давно, Тимофей, мы с тобой знакомы…

– Чево?!

– Таво! – передразнил Костя. – Ты ж меня давече так выручил, Тимофей! Можно сказать – от верного ареста спас…

– Не было этого! – уже почти окончательно протрезвел Лукьянов, с тоской подумав о револьвере в кобуре желтой кожи на вешалке у входа.

– Как это не было?! – притворно изумился Костя. – А кто Алеху предупредил о вашем фараонском налете к портному? Вон и Алеха скажет! Ежели б не ты, Тимофей, куковал бы я щас на тюремных нарах, али того хуже… Так что, огромное тебе спасибочки!

– Куда же это я попал? – пробормотал Лукьянов, оборачиваясь к Сарсатскому.

– Здрасьте вам! В гости вы ко мне пришли, на заручение, Тимофей Лукич. Пить-гулять, нас с Анютой поздравлять! – издевательски усмехнулся Алеха.

– Ты меня, Тимофей, не пугайся. Никто ничево плохого с тобой делать не собирается. Ты – гость, я – гость. Гуляем, Тимофей!

– Слушай… Х-хм… – хрипло откашлялся Лукьянов. – Договоримся по-хорошему. Я тебя не видел, ты – меня. И разошлись в разные стороны. У меня и так из-за тебя неприятностей по службе хватает!

– Это точно! – весело кивнул Ленков. – Когда я из твоего участка деру дал, наподдавало небось тебе начальство?

– Теперь понятно, – кивнув на Сарсатского, проговорил Лукьянов, – как ты сбег. При таком помощничке…

– А ты думаешь, он у меня один? – прищурился Ленков.

– Поня-атно-о! – протянул Лукьянов.

– Это хорошо, что ты такой понятливый. Значится, подружимся!

– В шайку твою я записываться не собираюсь! – трезво и твердо выпалил Лукьянов.

– Как красиво запел, паря! – снова усмехнулся Ленков и приблизил свое лицо к Лукьянову. – Вон как ты заговорил, Тимофей… А того не ведаешь, что давным-давно ты у нас в списке. Или, думаешь, тебе мясо и яйца, масло да творожок, сало да мучица, крупа-пшеница – с неба сваливались? Это плата тебе была и наша помощь. Помощь – как человечику полезному, а плата – за лошадок, к примеру. Иль ты думаешь, што Алехе с приятелями не на чем было за продуктишками съездить, тогда, по осени?..

– Я ж думал – по-товарищески…

– А твои друзья-сыскари и нарполитсуд по-другому подумают…

– Меня все знают! Как красного партизанского командира! Объясню, поймут…

– Вышел весь красный командир! Был да вышел, – пробасил доселе молчавший Цупко. – Можа, твои объясненья и примут, но ты, паря, об другом не забывай – про женку и деток малолетних. У нас руки длинные…

– Не пугай его, Филипп, – участливо выговорил Ленков. – Тимофей, я вижу, мужик не из пугливых, много раз, как и я, смерти в глаза смотрел. Ты его, Тимофей, прости. Горячий такой он просто. Я вот про другое тебе скажу. Ответь мне, как на духу, много тебе дала новая мирная жизнь, а, Тимофей? В командирах партизанских не последним был, а теперь што? Семья с корки на корку бы перебивалась, если б не наше вспомоществование, не так? Вот и думай. И вот што еще…

Ленков засунул руку в оттопыренный карман, вытащил полную горсть монет, высыпал кучкой на этажерную полочку, перебрал пальцем, считая, досыпал в кучку из другого кармана.

– Тут тебе, Тимофей, пятьсот рубликов серебром. Это, паря, я тебе по случаю приятного знакомства на подарки жене и девкам твоим отсыпаю. Бери, бери, мы с тобой одна компания, тем более ты меня от угрозыска спас. Брат почти…

Ленков выдержал паузу, пытливо глядя на Лукьянова, потом как бы в раздумье добавил:

– Конешно, неволить и резона нет… В общем, подумай, Тимофей. А деньги возьми, чо они тебе лишние… Паче расписки же с тебя не требуется. А не нужны будут – вернешь при случае…

Поднялся со стула, хлопнул, потирая, в ладони.

– А пошто ж ты, Алеха, к столу не зовешь? Поди, уж все выпили и сожрали, черти!

Хлопнул Лукьянова по плечу.

– Пойдем, пойдем, выпьем за Алешку с Анюткой… И не дури, сам понимашь…

На подвыпившую публику появление Ленкова и Цупко произвело, конечно, не то впечатление, когда бы это на трезвую голову происходило. Но все равно, кто-то вскочил с места, громко приветствуя Костю, пьяный Бориска Багров, поддерживаемый Яшкой Верхоленцевым, лез пожимать руку. Мишка-Долгарь тут же вышел вприсядку под гармошку Хохленка, а сожительница Долгаря, Машка Чубастая, пронзительно запела-заорала:

Нюрка Тайнишек, заскучавшая без своего кавалера, из-за стола погрозила Алехе кулаком и подхватила Машкин запев:

Но Сарсатский отмахнулся, суетясь вокруг Ленкова, усаживая поудобнее новых и главных гостей. Тяжело опустился на свое место и Тимофей Лукьянов, пристально обводя глазами собравшихся за столом.