Онлайн книга «Темная материя»
|
Холдер берет шляпу и направляется к двери. Уже у порога он оборачивается и смотрит на меня. – Ты болен. Давай я отвезу тебя в больницу. – В больнице я уже был и возвращаться не собираюсь. Райан переводит взгляд на Дэниелу: – Хочешь, чтобы он ушел? Неужели моя жена решит, что не может мне довериться? Она колеблется – наверное, взвешивает, хочет ли остаться наедине с сумасшедшим – и наконец качает головой: – Всё в порядке. – Райан, какой состав ты для меня приготовил? – спрашиваю я. Холдер обжигает меня сердитым взглядом и как будто собирается ответить и даже расслабляется, прикидывая, наверное, безумец я или просто обкурившийся придурок. Но уже в следующий момент его лицо снова каменеет – решение принято. – Спокойной ночи, Дэниела, – холодным, твердым голосом произносит он, после чего поворачивается и выходит. Хлопает дверь. * * * В гостевую комнату Дэниела входит в брюках для занятий йогой и топике на бретельках. В руке у нее чашка чая. Я успел принять душ. Легче не стало, но от меня хотя бы не несет больше нездоровой больничной вонью и «Клороксом». Сижу на краю матраса. Дэниела протягивает чашку: – Ромашковый. Грею ладони на горячей керамике. – Ты вовсе не обязана это делать. Мне есть куда пойти. – Не спорь. Ты останешься здесь, у меня. Всё, точка. Дэниела перелезает через мои ноги и садится рядом, прислонившись спиной к спинке дивана. Я пробую чай. Теплый, успокаивающий, немножко сладкий. Она внимательно, словно оценивая заново, смотрит на меня. – Когда ты пришел в больницу, какой диагноз тебе там поставили? – Они и сами толком не определились. Решили сбыть меня с рук. – Поместить в психушку? – Да. – А ты не согласился? – Не согласился. Ушел. – То есть тебя хотели подвергнуть принудительному заключению? – Вот именно. – А может быть, для тебя в данный момент это был бы лучший вариант? Что бы ты сам подумал, если б услышал от кого-то то, что сам рассказываешь сейчас мне? – Подумал бы, что он спятил. И был бы не прав. – Хорошо, тогда скажи, что, на твой взгляд, с тобой происходит? – Не могу сказать, что у меня есть ответ. – Но ты же ученый! Какая-то теория у тебя есть. – Мне недостает информации. – А что подсказывает чутье? Я отпиваю ромашкового чаю, наслаждаясь разливающимся внутри телом. – Мы живем в повседневности, совершенно позабыв о том факте, что являемся частью реальности намного более странной и обширной, чем можем себе представить. Она берет меня за руку, и, хотя эта женщина не та Дэниела, которую я знаю, мне никуда не деться от того простого факта, что я безумно люблю ее. Даже здесь и сейчас, сидя на кровати в этом чужом мире. Я смотрю в ее испанские глаза, внимательные и ясные, и лишь усилием воли заставляю себя не давать воли рукам. – Страшно? – спрашивает она. Я думаю о похитителе, державшем меня на мушке револьвера. О команде из лаборатории, преследовавшей меня до дома и пытавшейся задержать. О мужчине с сигаретой у фонарного столба под окном отеля. Помимо очевидного факта несовпадения элементов моей личности и данной реальности, за пределами этой квартиры есть вполне реальные люди, жаждущие найти меня. Они уже доставили мне немало неприятностей и, возможно, не прочь продолжить. И тут же отрезвляющая, как холодный душ, мысль: а что, если они проследили за мной до этого дома? Не подверг ли я опасности Дэниелу? Нет. Если она не моя жена, а только подружка из прошлого пятнадцатилетней давности, то откуда им может быть известно о ней? – Джейсон, тебе страшно? – повторяет она. – Очень. Она протягивает руку, касается моего лица. – У тебя синяки. – Я не знаю, откуда они. – Расскажи мне о нем. – О ком? – О Чарли. – Для тебя это все, наверное, странно… – Да уж. – Ну, как я уже говорил, ему сейчас четырнадцать. Почти пятнадцать. День рождения – двадцать первого октября. Родился недоношенным в «Чикаго-Мёрси». Весил всего один фунт и пятнадцать унций. В первый год ему пришлось нелегко, но он – настоящий боец. Сейчас он здоров, а ростом почти с меня. В глазах Дэниелы стоят слезы. – Волосы темные, как у тебя, и замечательное чувство юмора. Учится хорошо. Творческая натура, весь в маму. Обожает японские комиксы и скейтборд. Любит рисовать всякие жуткие пейзажи. Думаю, уже можно сказать, что парень в тебя. – Прекрати. – Что? Дэниела зажмуривается, и слезы выскальзывают из уголков ее глаз и скатываются по щекам. – У нас нет никакого сына. – Можешь поклясться, что не помнишь его? Что это не какая-то игра? Если ты скажешь сейчас, я не… – Джейсон, мы расстались пятнадцать лет назад. Если уж совсем точно, ты бросил меня. – Такого не может быть. – Накануне я сказала тебе, что беременна. Ты взял время подумать. Потом пришел ко мне и сказал, что принял самое трудное в своей жизни решение. Что ты занят исследованием. Что это исследование в результате принесет тебе большую награду. Ты сказал, что весь следующий год проведешь в «чистой комнате» и что я заслуживаю лучшего. Что наш ребенок заслуживает лучшего. – Все было не так, – говорю я. – Я сказал, что нам будет нелегко, но мы справимся. Мы с тобой поженились. У нас родился Чарли. Меня лишили финансирования. Ты забросила живопись. Я пошел преподавать в колледж. Ты стала домохозяйкой. – И тем не менее мы сегодня здесь. Мы не женаты. У нас нет детей. Ты только что пришел с открытия инсталляции, которая должна принести мне славу. Ты сам отмечен какой-то наградой. Я не знаю, что творится у тебя в голове. Может быть, у тебя конкурирующие воспоминания, но я знаю, что реально, а что нет. Над чашкой поднимается дымок. – Думаешь, я сумасшедший? – Понятия не имею, но ты определенно нездоров. Дэниела смотрит на меня со свойственным ей состраданием. Словно талисман, я трогаю ниточку на безымянном пальце. – Послушай, может быть, ты веришь тому, что я говорю, может быть, не веришь, но ты должна знать, что я в это верю. Я бы никогда не стал тебе лгать. |