Онлайн книга «Время побежденных»
— Ничего, — неубедительно ответил он, — порядок. — Поищи какой-нибудь плоский камень. Мы испечем на нем эту дрянь. — Чего? — Да что с тобой? Давай шевелись! Он поднялся и, точно лунатик, побрел на поиски. — И давно он так? — спросил Хенрик. — Тебе лучше знать, — отозвался док, — ты же с ним ночью дежурил. — Да он вроде был в норме. Правда, мне показалось, что он то ли сонный, то ли усталый. Но я и сам вымотался. Рамирес! Эй, Рамирес! Тот как раз приволок к костру здоровенный плоский камень — как раз такой, как надо. — Расскажи доку, как ты себя чувствуешь, — настаивал Хенрик, — не хватало нам, чтобы ты расклеился. — Да никак, — вяло отозвался Рамирес, — вот только знобит немного… — Док, — Хенрик все никак не мог успокоиться, — может, это лихорадка какая-нибудь? Ты вроде толковал что-то… — Маловероятно, — задумчиво пробормотал док, — после тех случаев все на базе получили инъекцию вакцины. Разве что это что-то новенькое… Иди сюда, Рамирес. Я тебя осмотрю. — Со мной все в порядке, — уперся Рамирес, — тоже мне, нашел время. Но все же подошел. — Что ты собираешься с ним делать? — поинтересовался я. — Так, стандартный осмотр. — Док уже копался в своей аптечке. — У той лихорадки симптомы совершенно определенные, да и начиналась она по-другому. — Не буду я при всех, как дурак, в пасть градусник совать, — заупрямился Рамирес, — или задницу заголять. — Ладно, — покладисто сказал док, — давай отойдем. — Что он делать с тот омбре? — заинтересовался индеец. — Смотреть. Он его лечить, — ответил я, машинально переходя на ломаный язык нашего проводника, — он этот… — Я напрягся и наконец вспомнил. — Курандейро. — Болеть в лесу плохо, — индеец покачал головой. — Опасно! Все потому, что он видеть Васеладо. Скиталец. Смотреть Васеладо очень опасно. — Вот это номер, — насторожился я, — опасно? Чем? — Васеладо звать к себе, — коротко ответил индеец. — Брось, малый. Мы его второй раз видим, и ничего. Он, правда… Я потер лоб и задумался. Я лишь смутно помнил, что мне примерещилось тогда, в Долине Смерти; если видишь что-то очень уж страшное, всегда проще забыть. Считать, что это галлюцинация. — Васеладо звать кого сам хотеть, — пояснил проводник. — Кто готов. — И спокойно добавил, осуждающе покачав головой: — Васеладо не люди. Я обернулся к Хенрику, который прислушивался к разговору. — Ты ему веришь, Хенрик? Черт, дока нет. Я никак не пойму, о чем он толкует. — Я тоже, — мрачно ответил Хенрик, — но мне это не нравится. — Ага… а я, по-твоему, в восторге. — Курандейро со всем справляться, — твердил свое проводник, — но не с демонами. Нет. Минут через пятнадцать док наконец вышел из- за ствола огромного дерева, где оборудовал свой полевой госпиталь. В ответ на вопросительный взгляд Хенрика, он лишь покачал головой. — На всякий случай я впрыснул ему еще одну дозу вакцины. Но симптомов никаких. Да он ни на что и не жалуется. — Как ты себя чувствуешь? — вновь спросил я Рамиреса. — Нормально, — тот пожал плечами. — Ладно, — сказал Хенрик, — после завтрака сворачиваем лагерь. Так куда, ты говоришь, теперь двигать? — К горы, — сказал проводник. — Они там жить. И, помолчав, добавил: — Мы тоже там жить. Это раньше быть наша земля. — И долго нам идти? — Три день. Четыре. Как они хотеть. А вы им говорить — пусть убираться отсюда. — Послушают они, как же, — вздохнул Хенрик. — Почему бы вам не переселиться в какое-нибудь другое место, — спросил я, — если вы их так боитесь? — Мы отходить, — пояснил он, — они идти за нами. Они везде. — Хорошенькое дело, — грустно сказал Карс, — мы попали, как курва в щип. — По форме ты не прав, но по существу так и есть. …Мы продвигались дальше. Ветви деревьев нависали так низко, что приходилось идти пригнувшись. Земля была покрыта пружинистым ковром, и в этом сумраке я с трудом разглядел, что она сплошь поросла огромными грибами, белесыми и гладкими. Казалось, мы ступаем по головам скелетов, стоймя закопанных в землю. Док немного обогнал нас, отколупнул кусочек от одного такого гриба и теперь возился со своим оборудованием. — Они совсем не радиоактивные, — сказал он, когда мы подошли, — странно. Обычно грибы аккумулируют всякую дрянь. — Есть нельзя, — тут же встрял в разговор индеец, — плохо. Похоже, он смотрел на мир в основном с точки зрения его съедобности. — Ты их есть, — пояснил он доку, — твоя душа улетать из тела. Очень опасно. Может не вернуться. — Наверняка галлюциногены, — задумчиво сказал док, — такие штуки росли в этой местности и до Катастрофы. Правда, не много. Их местные колдуны лопали. — Странно, что тут так тихо, — сказал Хенрик, — я думал, отбою не будет от всякой живности. — Уж больно поганое это место, — отозвался я, — кому охота тут жить? Я бы не стал, будь я даже мутант. — Что значит — тихо? — удивился Рамирес. — Вы разве не слышите, что нас кто-то зовет? Он напряженно озирался, сверкая в полумраке расширенными глазами. Я насторожился. Прислушался, но вокруг царила мертвая тишина. Вот именно — мертвая. Даже наших шагов и то слышно не было — упругий покров заглушал их. — Док? — Может, он этой дрянью надышался? — предположил док. — Ядовитые испарения… — Почему я не надышался? Кто тебя зовет, Рамирес? — Не знаю, — растерянно отозвался тот, — но я отлично слышу. Оно… оно знает, как меня зовут. Все время окликает. — Говорю тебе, с ним неладно, — настаивал Хенрик. — Ты тоже ничего не слышишь? — Как можно услышать чужую галлюцинацию? Ему все время что-то мерещится. — Нехорошо, — зловеще каркнул индеец, — очень нехорошо. — Док, да уйми ты этого прорицателя! — Оставь! Он лучше знает, что к чему. Они жили в этих местах, еще когда ты под стол пешком ходил. — Что он может знать? Он же дикарь! Ты погляди на него — картинка из детской книжки, да и только! А у этого щенка наверняка лихорадка. Вот ему и мерещится всякая дрянь. — Говорю тебе, нет у него никакой лихорадки! Ничего у него нет! Физически он в норме. Я тоже, по-твоему, ни в чем не разбираюсь? |