Онлайн книга «По ту сторону синей границы»
|
Андреаса я увидела в подземном переходе, он бежал мне навстречу. Еще издали я поняла, что уже поздно… – Исчезни! – крикнул он. Голос эхом отразился от стен, на нас оборачивались. – Да я ни при чем! Он это обращение и в школе повесил. Меня временно исключили. – Временно – это еще ничего! Андреас остановился и мрачно посмотрел на меня. – Меня-то тут же вышвырнули. Всё коту под хвост: и техникум, и факультет информатики! Всему конец. Он помчался по лестнице, я за ним. У «Интершопа» остановился, еле переводя дух, и злобно передразнил начальственный тон: – Мы дадим вам возможность заняться тем, что заставит вас образумиться. Из «Интершопа» вышел мужчина в коричневом кожаном пальто. Вид надменный – явно из тех западных немцев, которые приезжают в ГДР только для того, чтобы ощутить собственную значимость. – Если вам так важна индивидуальность, мы подойдем к вашему случаю предельно индивидуально! – Андреас сорвался на крик. – Знаешь, что мне все это напоминает?! Тот сраный интернат, вот что! – Да я же говорю: ни при чем я! Это дед совсем с катушек съехал! ФРГшник распечатал пачку «Мальборо». – Отец меня убьет. Или из квартиры выкинет, это уж как пить дать. – Дед должен сказать им правду, иначе нельзя. У Андреаса глаза вылезли на лоб. – У тебя тоже крыша едет! Да кто этой правде поверит? И вообще я уже им сказал, что это сделал не я, а пенсионер Франц Кляйн. Я не верила своим ушам. – Да, да, ты что думаешь, я уже совсем ку-ку? Думаешь, добровольно соглашусь, чтобы на меня повесили еще и это? Да, я все им рассказал! И знаешь что? Мне никто не поверил! Сказали, что все сходится, ведь я уже раньше был замечен в том, что отрываюсь от коллектива. И что мне должно быть стыдно очернять старого и психически нездорового человека. ФРГшник издал какой-то звук. Похоже, он еле сдерживал смех. Андреас повернулся к нему. – Чего пялишься? Тот картинно провел по волосам, кожаное пальто заскрипело. – Проваливай! – рявкнул Андреас. – Сами проваливайте. – Спичка чиркнула по коробке, но не зажглась. – То есть, если можете конечно. Мужчина ухмыльнулся. Мы уставились на него. – Ну что, духу не хватает? – спросил он и посмотрел на нас, зажав наконец зажженную сигарету в уголке рта. – А то, может, поехали в Дортмунд? В моем багажнике. И выдохнул дым. Андреас покрылся пунцовыми пятнами. Я схватила его за руку и оттащила на пару метров. – Надо что-то придумать. Я уговорю деда пойти на завод и во всем признаться! Вдруг по асфальту покатилась монета и упала у наших ног. Пять западных марок. Начал накрапывать дождь. ФРГшник открыл зонт и выжидающе посмотрел на нас. – Это вы к чему? – крикнула я ему. – Ваши подачки можете оставить себе! Но Андреас, наклонившись ко мне, прошептал: – Сейчас я ему покажу, смотри внимательно. Он плюхнулся на колени на мокрый асфальт и простер руки к небу. – Благодарю вас, благородный господин! Потом поднял монету и, прищурившись, долго ее рассматривал… И вдруг с размаху бросил. Она покатилась к водостоку и, бренча, провалилась сквозь решетку. Мужчина переводил взгляд то на монету, то на Андреаса. Андреас выпрямился, брючины мокрые. – Вот, пусть теперь крысы крысиным деньгам порадуются. Мужчина явно был взбешен: он покраснел, зонтик затрясся у него в руке. – А я расскажу в полиции, как вы нас соблазняли сбежать из страны в багажнике своей машины. Там наверняка вами заинтересуются! – сказала я, сложив руки на груди. – Тут за помощь при побеге дают пару лет тюрьмы, уважаемый господин! ФРГшник нервно заморгал, развернулся и ушел. – И среди вот таких идиотов живет теперь наш Сакси? Ну просто туши свет! Я присела на корточки и попыталась разглядеть монету через решетку. Из канализации тянуло сырой вонью… – Жалко все-таки. Столько «Сникерсов» купить можно было… Сакси тут же подсчитал бы, на сколько пяти марок хватит. – В какой руке? Я обернулась к Андреасу. – В смысле? Руки он держал за спиной. – Ну, отгадай – в какой руке? – В левой. И что? Он открыл левую ладонь. Пусто. – Ладно, тогда в правой, – сказала я раздраженно. Там лежала монета в пять марок. Западногерманская! – Старый трюк. Я ж еще не совсем чокнулся. – А в решетку что провалилось? Андреас рассмеялся. – Ни за что б не подумал, что наши алюминиевые пфенниги могут так громко звенеть. Через неделю меня исключили из школы. До выпускных экзаменов решили не допускать. Мама каждый день плакала. Андреасов папаша был готов его убить, и он сбежал от родителей. Поселился в Патриотическом переулке, в доме, предназначенном под снос. * * * Та птица, к которой Матросы взывают: Властитель морей, Вдоль всех территорий Свободно летает. Песня в голове крутится и крутится… Андреасова песня. Перед глазами все плывет, голова кружится, будто я пьяная. Может, не надо было пить таблетку. Просто плыть. Ульрих здесь, на бортике. Гребок, еще гребок, еще один… Он не злится, что я такая медленная. Каждый раз, когда я касаюсь бортика перед поворотом, он, присев на корточки, успокаивает меня. Ты все делаешь правильно, говорит он. Просто не останавливайся. Это совсем не трудно. Я буду с тобой, даже когда все остальные пловцы уйдут из бассейна. Ульрих будет здесь. Как всегда, был и будет… Тебя хотели отчислить из секции, но я воспротивился. Тебе надо тренироваться дальше, ты ведь очень способная, – никто не должен зарывать свой талант в землю. Если бы они только знали, для чего я тренируюсь! А ты понял. И не выдал. Только бы у тебя не было из-за меня неприятностей! Он смотрит на меня сверху вниз и улыбается, качает головой. Нет-нет, никаких неприятностей. Перед глазами – облака, потом – снова солнечный свет. Он ослепляет. Скоро вечер. |