Онлайн книга «По ту сторону синей границы»
|
В бассейне мне было бы страшно, что я вот-вот стукнусь о бортик головой. Давай-давай, не останавливайся! – кричит Ульрих. Раз-два, раз-два. Ноги болят… Раз-два, раз-два! Знаю! – кричу я. Проплыви сам такое расстояние, тогда узнаешь, каково это. Он не слышит. Вот действительно, попробовал бы сам, вместо того чтобы орать «раз-два»… Облака на небе расходятся, снова сходятся, громоздятся друг на друга. Как все это красиво! И всё – из воды. Медузы, облака – все это вода. Раз-два, раз-два. И я – тоже вода… Облачные горы становятся все больше. Когда они закроют солнце, цвет воды изменится. Ты снова засыпаешь, повернись на живот и плыви кролем. Но я хочу видеть небо. Там, наверху, так красиво – гораздо красивее, чем тут, внизу. Потом можешь снова перевернуться на спину, а сейчас надо плыть кролем. Ты должна двигаться дальше. Делай гребки, плыви осознанно. Сконцентрируйся! Левая рука, вдох, правая рука, выдох. Тогда, в его комнате, мы и представить не могли, как все это будет. Левая рука – вдох, правая рука – выдох. Обсуждали, воображали, что будет легко. Левая рука – вдох, правая рука – выдох. Как детская игра. Левая рука – вдох, правая рука – выдох. И вот чем все обернулось. Левая рука – вдох, правая рука – выдох. * * * В последнее время мы с Андреасом встречались в обеденный перерыв в заводской столовой. Среди его коллег никто не хотел есть вместе с ним, а мне не хотелось обедать со своими. В тот день Андреас вел себя как-то странно: рассеянно ковырял яйцо под горчичным соусом, смотрел мимо меня. Вокруг звенели тарелки, ложки и вилки. – Как там этот придурок? Так Андреас называл типчика, который норовил схватить меня за попу всякий раз, когда я проходила мимо. – Как обычно. Я от него уворачиваюсь, но помогает не всегда. – А ты двинь ему разок. – Тогда меня тут же с работы выгонят. Андреас поднял брови. – Ну и ничего страшного. А то можешь еще жалобу на него накатать. Я огляделась. Сидевших в столовой никак нельзя было назвать дружелюбными. Надеяться на их поддержку было бы глупо. Я покачала головой. – Да уж, совет отличный, спасибо. Какая жалоба? Сам подумай, что я в ней напишу? Андреас передернул плечами. – Ну, тогда не знаю. Горчичный соус пах клеем, желток яйца отливал синим, картошка напоминала кашу. – Самое противное, что он каждый день меня до дома провожает. Иногда я просто убегаю, чтоб отвязаться, но не всегда охота нестись сломя голову. А недавно шел совсем рядом и все время пялился. Даже в подъезд зашел, но наверх подниматься не стал, остался внизу. – Придурок и есть! Но всему этому скоро, наверно, придет конец. – В смысле? – спросила я с набитым ртом. Андреас поднял глаза от тарелки. – Приходи после смены ко мне, надо поговорить. – О чем? Он наклонился вперед и прошептал: – Не здесь. Мы убрали за собой грязную посуду и вернулись в цех. После смены я пошла в Патриотический переулок. – Ну и холодина тут у тебя, – сказала я вместо приветствия, – а ведь март уже. – Печка не работает, но хотя бы вода в трубах больше не замерзает. А от холода у меня кое-что есть. – Андреас поднял бутылку водки. – Совсем уже ку-ку? Это ж крепкий алкоголь! – Сегодня выпью – пятница же! А с понедельника ни-ни, обещаю. В последние недели Андреас пил довольно много. Говорил, это оттого, что все вокруг бессмысленно. Я тоже так считала, но связываться с выпивкой охоты никакой не было. По скрипучим половицам я прошла к дивану и плюхнулась на него. Диван этот был, наверное, старше деда. Всю мебель Андреас подобрал на помойке, некоторые вещи были еще вполне ничего. Вообще-то жить в этом доме было запрещено из-за его аварийного состояния, и он был огорожен. Лестница на второй этаж выглядела впечатляюще: на месте двух ступенек зияла дыра. Забраться наверх можно было, только перепрыгнув через нее, крепко держась за перила. Как ни удивительно, но электричество и холодную воду так и не отключили. Чтобы помыться, Андреас нагревал воду на старой плите. Туалет находился на лестничной клетке между этажами, и им пользовались все жильцы. Андреаса все это ничуть не смущало: главное, что больше не надо жить вместе с отцом. Свою отдельную квартиру получить можно было только одним путем – если жениться. Но это в планы Андреаса не входило. Усевшись в плетеное кресло у маленького деревянного столика, он открыл бутылку и налил водку в два стаканчика для яиц. Я, развалившись на диване, рассматривала прислоненную к стене гитару. Андреас начал учиться на ней играть после того, как его выперли из техникума. Возле гитары лежала книжка – «1984» Джорджа Оруэлла. Андреас зажег белую свечку, поставил ее на столик. – Ты Оруэлла не бросай где попало. Оглянуться не успеешь – окажешься за решеткой. Он пододвинул мне стаканчик: – Я как раз об этом и хотел поговорить. Я выпрямилась, чтобы меньше чувствовать затхлый запах, идущий от дивана. – О чем, о тюрьме? Андреас одним движением опрокинул водку. – Все равно я там окажусь, это совершенно ясно. Вопрос только в том, раньше или позже. – Ничего и не ясно. Просто нужно не высовываться. – Ага, только я так не могу, и ты это знаешь. – Хм… Переубеждать его бесполезно, это мы уже проходили. – А просто ждать, когда меня заберут, не хочу. Я уже попробовал, как там, спасибо. – Так может, в партию вступишь, чтобы тебя в покое оставили? – Ха! – Андреас присвистнул. – Вот бы папаша мой обрадовался. Он наклонился ко мне и тихо сказал: – Есть идея получше. Я собираюсь свалить. – Что?! – я вздрогнула. Андреас помолчал несколько секунд, уставясь в пол. – Да, – сказал он наконец и взглянул мне в глаза. – Как? Когда? – Через море. – Совсем спятил? – Не спятил. |