Книга Ежевичная водка для разбитого сердца, страница 91 – Рафаэль Жермен

– А Максим? – спросил Никола.

При упоминании Максима я сползла к изножью кровати. Мысль о Максиме, само его имя, тот факт, что он где-то существовал, были мне невыносимы. Тому была тысяча причин, но главное – он мешал мне сосредоточиться на другом аспекте проблемы: что делать с Флорианом? Я простонала что-то в одеяло Никола, потом подняла голову и повернулась к ним.

– Разве это так важно? – спросила я. – Я хочу сказать… я ведь даже не знаю, встречаюсь ли с ним. Я встречаюсь с ним?

– Ох, нет! – вздохнул Никола, которого давно достала эта бесплодная дискуссия.

– Прекрати! – прикрикнула я на него.

– А как ты себя чувствуешь? – спросила Катрин.

– Я себя чувствую так, будто крутила за его спиной… – Я посмотрела на Никола. – Это ведь значит, что мы встречаемся, да?

– Ладно, – решительно сказал Никола. – Если мы снова будем обсуждать это в тысячу первый раз, мне понадобится ведро кофе. Пошли в кухню.

Мы безропотно последовали за ним в кухню, где они с Катрин принялись готовить завтрак. Я, вдруг поняв, что проголодалась, смотрела на них, жуя черствый бейгл и жалуясь на свою горькую судьбу. На наш шум выбежал из своей комнаты Ной. Он был в пижамных штанишках, светлые волосы торчали несуразными очаровательными перышками. Он посмотрел на нас, словно не веря своим глазам.

– Как это все встали раньше меня? – спросил он. В его голосе звучало почти разочарование: самым большим его удовольствием в выходные было будить отца и тетю.

– Мы проголодались, – объяснил Никола, что, похоже, устроило Ноя. Он повернулся и побежал в свою комнату, крича: «Я хочу чашку йогурта!»

Никола занялся приготовлением смеси из кофейного йогурта, шоколадной крошки, бананов и сладкой гранолы – эквивалент крема «Бадвиг» для детей.

– Знаешь, что действительно тревожно? – сказал он, перемешивая густую массу. – Катрин-то была права. Ее чутье сработало.

– У меня безошибочное чутье, – повторила Катрин.

– С ума сойти, – продолжал Никола. – Умереть не встать. Что с нами будет, если уже можно доверять чутью Катрин?

Я оставила их дружески тузить друг друга в кухне и понесла Ною йогурт. Он был уже в гостиной и старательно воспроизводил абордаж двух огромных кораблей из лего (один из них был космический, но разве такие технические мелочи могут остановить восьмилетнего мальчишку?). Я села на диван, такой привычный и даже некогда любимый, и Ной уселся рядом.

– Что ты скажешь о Флориане?

– Флориан?

– Ты же знаешь, он мой любимый.

– Разве не Максим твой любимый?

Он говорил с полным ртом йогурта – разговор, похоже, его нисколько не интересовал, оно и понятно: что такое любовные горести тридцатилетней тетки по сравнению с яростным абордажем «Черной жемчужины» и «Черной звезды»? Ровным счетом ничего.

– Максим классный, – заявил Ной, поставив на стол опустевшую чашку. – Он знает все приемы, чтобы убивать боссов в «Зельде».

– Да, а Флориан? – повторила я.

Ной пожал плечами.

– Максим показал мне, как играть музыку на бокалах для вина.

Я так и увидела их: оба сидят на полу перед низким столиком в гостиной и водят пальцами по краям более или менее пустых бокалов, извлекая легкие, мелодичные ноты. Флориан никогда не пытался подружиться с Ноем – он был для него, как мне всегда казалось, чем-то вроде домашней зверушки.

– Да, и еще, – сказал Ной. – Максим играет на гитаре.

И я снова не стала упоминать мастерство Флориана в игре на клавесине.

Никола и Катрин вышли к нам с большим подносом в запахах кофе и поджаренного хлеба.

– Ты, кажется, выспрашиваешь мнение Ноя? – несколько обескураженно спросил Никола.

– Нет!.. может быть… немножко?

Он закатил глаза и покачал головой со снисходительным видом. Катрин протянула мне чашку кофе.

– Ты спала? – спросила она.

– Ни секунды.

– Не хочешь прилечь, поспать?

– Невозможно.

Мне вспомнился Флориан, его вчерашний гнев, непривычная запальчивость, с которой он крикнул: «Я! Вот такой я, ясно?», и на меня нахлынула любовь к этому цельному и ранимому человеку. Тот факт, что он никому не показывал свою ранимость, но обнаружил ее передо мной, трогал меня и умилял – мы знали друг о друге то, чего никто больше не знал, разве это не священные узы, которые надо лелеять и укреплять? Я откинулась на диван.

– Я запу-у-уу-талась… как же я так запуталась!

– Потому что этот парень разбил тебе сердце? – предположил Никола. – Жен, не стал бы я тебе этого говорить, но я буду жестоко разочарован, если ты упадешь в его объятия, стоит ему только щелкнуть пальцами…

– Очень мило, Нико, но, знаешь, не гордость и не щепетильность меня остановили. Мне очень хотелось тра… – я покосилась на Ноя, который двигал человечка лего, то ли пирата, то ли скелета, рыча «рр-рррр… р-рррр…», – поиграть с ним, – поправилась я.

– Думаю, это была бы опасная игра, – сказал Никола, подражая моему многозначительному тону.

– Да, но я только этого и ждала! Все эти месяцы я только этого и жду! Это как… – Я закрыла лицо руками. – У меня в голове каша… – простонала я и посмотрела на них с выражением отчаяния, как бы говоря: «Вы не могли бы подумать за меня, пожалуйста?»

Катрин засучила рукава и громко выдохнула.

– О’кей, – сказала она, – допустим, не было бы Максима. Что тогда?

– Ну… конечно, было бы не так сложно…

– Значит, ты выбираешь. Между двумя.

– Нет! Я…

Я задумалась. Выбирала ли я между двумя? Флориан так много для меня значил. Он был моей любовью, моим спутником, моими воспоминаниями. Он был и самой глубокой раной моей жизни. А думая о Максиме, я видела только его улыбку на солнце.

– Все не так просто, – добавила я.

– Все-таки, – продолжала Катрин, обращаясь к Никола, – надо понимать, красавчик Макс набрал достаточно много очков в рекордно короткий срок, чтобы принять его в расчет, верно?

– Он чертовски славный парень, Жен, – сказал Никола. – И потом, не надо себя обманывать, мы все знаем, что он влюблен в тебя, короче…

– Короче – что? Что мне делать? Не стану же я звонить ему, чтобы сказать: мол, мой бывший вернулся и я с ним от души потискалась? Кто сказал, что мы встречаемся? Да он вообще, возможно, провел ночь с поэтессой из Майл-Энда!

Катрин и Никола, мало впечатленные моим лукавством, смотрели на меня терпеливо, но понимающе, как смотрит учитель на запутавшегося лодыря. Я и сама все понимала, поэтому только махнула рукой.

Катрин хотела было продолжить, но тут появился Эмилио – он давно уже входил без намека на стук.