Книга Четверо детей и чудище, страница 31 – Жаклин Уилсон

Заливисто хохоча, они принялись скрещивать разных животных. Сирил со слегка брезгливой миной улегся на живот и стал лениво выстраивать солдатиков в шеренги. Шлёпа сидела в стороне и наблюдала. А потом метко запустила стеклянный шарик, сбив половину Сириловых бойцов.

— Обязательно такой врединой быть? — взглянул на нее Сирил.

— Это же пушечное ядро. Я объявляю тебе войну, — сказала Шлёпа.

— Хочешь в войну поиграть? — спросил Сирил. — Давай, можешь взять половину моих солдат.

— Чур не убитых! — Шлёпа уселась рядом с ним на корточки. — Какое у нас будет оружие?

Сражение становилось все более кровавым. Шлёпа вела репортаж с места событий, прямо как военный корреспондент, и описывала все раны и повреждения.

— Кровожадная у тебя сестрица, — заметила Антея. — А ты не хочешь в войну играть, Розалинда?

— Я бы лучше с тобой в куклы, — сказала я.

Я думала, Моди захочет играть с нами, но они с Ягненком придумали собственную забаву под названием «Собачка, гуляй». Малыши разбегались и по очереди толкали собаку на колесиках, тараня то мебель, а то и нас.

Прискакала из кухни Джейн:

— Я умаслила кухарку! Я ее обняла и сказала: «Любименькая, самая дорогая моя кухарочка, напеки нам, пожалуйста, побольше вкусностей к чаю, у нас особые гости». Так что она уже поливает глазурью бисквит и месит тесто для булочек!

— Хотите, могу сделать шоколадные хрустики? Они просто объеденье, — предложил Робби.

— Ты умеешь готовить? — изумленно спросил Роберт.

— И неплохо, — кивнул Робби. — Я даже был богатым и знаменитым поваром, меня по телику показывали. Это псаммиад устроил, но готовил-то все равно я.

— Что такое «телик»? — спросил Роберт.

— Ну, это… такая штука, она движущиеся картинки показывает, — попытался объяснить Робби.

— Ой, знаю, папа мне рассказывал про движущиеся картинки, — воскликнул Роберт. — Ничего себе — и ты попал в эту штуковину? Счастливчик ты, Робби!

— Давай переоденем кукол и уложим спать, а то они что-то целый день обедают, — сказала Антея. — Ты тоже была в движущихся картинках, Розалинда?

— Нет, но, когда мы стали богатыми и знаменитыми, я была писательницей, — робко сказала я, раздевая самую большую куклу. У этих кукол наряды были куда замысловатее, чем у моих старых Барби. Пришлось повозиться, чтобы стянуть с нее туфли на пуговках, передник, платье и нижние юбки.

— Вот ее сорочка, — показала Джейн. — Прикрой ее скорей, она же в одном исподнем, смотри, как покраснела!

— Ты правда пишешь книги? — спросила Антея.

— Это псаммиад устроил. Наверно, я тогда писательницей стала, потому что обожаю читать, — сказала я.

— Я тоже! — обрадовалась Антея. — У тебя какая любимая книга? Мне «Маленькие женщины» нравятся.

— Ой, я тоже их очень люблю. Мне больше всего Джо нравится, а тебе? И так грустно, когда Бет заболела, да?

— Я так плакала! — сказала Антея.

— И я тоже, — поддержала Джейн. — И в «Что Кейти делала» ^[22] я тоже плакала, когда она с качелей упала. Думала, она так и не поправится.

— Хотя про кузину Хелен мне не понравилось. Она такая святоша, все время хотелось ей врезать, — сказала я.

— И мне тоже, честное слово! — согласилась Антея.

— До чего здорово познакомиться с девчонками, которым нравятся такие же книжки! — сказала я. — А самая любимая у меня, наверно, «Маленькая принцесса».

Антее и Джейн это название, похоже, ни о чем не говорило.

— Ну да, она же еще не вышла. Смотрите не пропустите, когда появится. Вам точно понравится. У Сары в книжке есть удивительная кукла. Ее зовут Эмили, и у нее сотни самых разных платьев. Я этот кусок раз десять перечитывала, так здорово там все описано. Но там и грустное тоже есть: Саре приходится работать служанкой, и она голодает на чердаке, а ее единственный друг — крыса по имени Мельхиседек.

— Я бы страсть как хотела ручную крыску, — сказала Джейн. — Ну или хоть какого-нибудь питомца.

— У меня был сиамский котенок, Кроха. Я ее обожала, хотя она у меня всего один день была, — грустно сказала я.

— У нас, конечно, есть псаммиад, — вздохнула Антея. — Но он не совсем чтобы наш, да и питомцем его никак не назовешь. Хотя однажды он и забрался ко мне на колени.

— Со мной и Робби он не слишком ласков, — сказала я. — А уж со Шлёпой и подавно. Но Моди он разрешает себя гладить.

— Может, сходим к нему после чая? До заката еще полно времени, успеем загадать желание, — предложила Антея.

— Но мы-то свое уже загадали, — сказала я. — А он разрешает только по одному желанию в день.

— А мы свое еще не загадывали! — возразила Антея. — Утром мы с Джейн ходили с мамой за покупками, а после обеда мы играли в войну с кухаркиными кастрюлями и сковородками, так что с желанием мы сегодня припозднились. Мы как раз было собрались загадывать, а тут вы появились откуда ни возьмись… Но, разумеется, это был чудесный сюрприз, — вежливо прибавила она.

В дверь детской постучали:

— Мисс Антея, мисс Джейн, давайте-ка подсобите. У меня руки сейчас отвалятся, до того поднос тяжелый.

На подносе был чайник, молоко и сахар, блюдо с треугольными бутербродиками с маслом, блюдо с румяными булочками и баночкой клубничного джема и три вида пирожных: бисквит в глазури, лимонные квадратики и чудесные кексики с шоколадным кремом, украшенные засахаренными фиалками.

— Уж надеюсь, сгодится, — хмыкнув, сказала кухарка. — Хорошо бы, чтоб вы меня чуток заранее предупредили, когда вам в следующий раз вздумается такую ораву домой зазывать.

— Ты сама доброта, — Джейн снова обняла кухарку.

— Ладно вам, мисс Джейн, угомонитесь уже, — сказала кухарка, но тоже приобняла Джейн. Джейн явно была ее любимицей.

Антея расставила чашки с блюдцами и тарелки на столе в детской, и пир начался. Мы все сели за стол и с аппетитом принялись за еду. Моди с Ягненком больше двух минут не могли усидеть на месте: зажав в кулачках пирожные, они ковыляли по комнате и по очереди «кормили» собаку.

— Объеденье, — похвалила я. Я сжевала хрустящую засахаренную фиалку и лизнула молочно-шоколадный крем. — Пирожные просто чудо! У нас таких не бывает.

— А что у вас к чаю подают? — спросил Сирил, уминая здоровенный кусок бисквита.

— Пирожных у нас нет, — сказала Шлёпа. Она отрезала себе кусок еще больше, чем у Сирила, и умяла его в один присест.