
Онлайн книга «Задверье»
– В безопасности! – просто повторил он. Д'Верь уставилась было на него сердито, но потом тоже улыбнулась. – Ну и куда идем теперь? – спросил Ричард. – Вниз, – ответила Ламия. И они пошли по Улице-Вниз. Возглавляла процессию Охотник, за ней на полшага позади – д'Верь. Ричард шел рядом с Ламией, вдыхая ее ландышево-жимолостный запах и наслаждаясь ее обществом. – Я действительно ценю то, что ты пошла с нами, – говорил он ей. – Стала нашим проводником. Надеюсь, это не принесет тебе беды. В ответ она подарила ему взгляд фиалковых глаз. – А почему это должно приносить беду? – Ты знаешь, кто такие крысословы? – Конечно. – Была одна девушка-крысословка по имени Анастезия. Она… Ну… мы вроде как немного подружились, и она меня кое-куда вела. А потом ее похитили. На Черномосту. Я все спрашиваю себя, что с ней сталось. Ламия сочувственно улыбнулась. – В моем племени рассказывают много историй про этот мост. Кое-какие, возможно, даже правдивы. – Обязательно как-нибудь мне их расскажи, – сказал он. Было холодно. В стылом воздухе изо рта у него шел пар. – Как-нибудь, – сказала она. У нее изо рта пар не шел. – Ты был очень добр, взяв меня с собой. – Пустое. Охотник и д'Верь завернули за выступ впереди и исчезли из виду. – Знаешь, та парочка, пожалуй, от нас оторвалась. Наверное, нам нужно поспешить. – Пусть идут, – мягко сказала она. – Мы их нагоним. Ричарду подумалось, что происходящее слишком уж напоминает поход в кино подростков. Или, точнее, их возвращение: как они задерживаются у остановок автобусов или за выступом стены, чтобы наскоро поцеловаться, ощутить торопливое соприкосновение кожи, языков, а потом скорей-скорей догнать своих приятелей и ее подруг… Ламия скользнула по его щеке холодными пальцами. – Ты такой теплый, – с восхищением сказала она. – Замечательно, наверное, когда в тебе столько тепла. Ричард попытался напустить на себя скромность. – По правде говоря, я об этом даже не думал, – признался он. Он услышал, как далеко в вышине с металлическим лязгом закрылась дверь лифта. Ламия смотрела на него снизу вверх – так ласково, моляще. – Ты не дашь мне немного своего жара, Ричард? – попросила она. – Мне так холодно. Ричард спросил себя: может, ему следует ее поцеловать. – Что? Я… Вид у нее стал разочарованный. – Я тебе не нравлюсь? – спросила она. Он отчаянно понадеялся, что не обидел ее заминкой. – Конечно, нравишься, – услышал он собственный голос. – Ты очень милая. – И ты ведь не используешь весь свой жар, правда? – вполне логично заметила она. – Ну, думаю, нет… – И ты сказал, что заплатишь мне, если я вас провожу. Вот чего я хочу, вот моя плата. Тепло. Можно мне немножко? Все, чего она только захочет. Все что угодно. Жимолость и ландыши обвили его. Все исчезло, перед глазами у него остались лишь белая кожа, и темно-сливовые губы, и волосы цвета воронова крыла. Он кивнул. Где-то внутри него что-то кричало. Но что бы это ни было, оно подождет. Подняв к его лицу холодные руки, она нежно притянула его к себе. А потом поцеловала долго и томно. Первым его ощущением был шок от прохлады ее губ, холода языка, но потом он расслабился, всецело отдался поцелую. Некоторое время спустя она отстранилась. У себя на губах он почувствовал лед. Споткнувшись, Ричард отпрянул к стене. Он попытался моргнуть, но его глаза, казалось, замерзли открытыми. Поглядев на него, она радостно улыбнулась. Щеки у нее зарумянились, губы стали алыми. Дыхание белым облачком вырывалось в морозный воздух. Она облизнула красные губы теплым розовым язычком. Его мир начал темнеть. Ему показалось, что краем глаза он видит какой-то темный силуэт. – Еще, – сказала она и протянула к нему руки. Он наблюдал, как Бархатная притягивает Ричарда для первого поцелуя, смотрел, как по его коже расползаются иней и изморозь. Смотрел, как после она довольно отстраняется. А потом подошел к ней сзади и, когда она наклонилась, чтобы завершить начатое, протянул руку и, крепко схватив ее за загривок, поднял над землей. – Верни! – проскрежетал он. – Верни ему его жизнь! Бархатная отреагировала как котенок, брошенный в ванну: начала извиваться и шипеть, плеваться и царапаться, но без толку. Ее цепко держали за горло. – Ты не можешь меня заставить! – далеко не музыкально взвизгнула она. Он сжал крепче. – Верни ему его жизнь, – хрипло повторил он и в качестве пояснения честно добавил: – А не то я сломаю тебе шею. Она поморщилась. Он же толкнул ее к Ричарду, ледяной статуей привалившемуся к стене. Взяв Ричарда за руку, она выдохнула воздух ему в нос и рот. Пар, вышедший у нее изо рта, просочился в его губы. Лед на его коже начал таять, с волос исчез иней. Он снова сжал ее шею. – Всю без остатка, Ламия. Тут она опять зашипела и крайне неохотно снова открыла рот. Последнее облачко пара скользнуло из ее рта в его и пропало. Лед у него на глазах растаял и превратился в слезы, которые побежали у него по щекам. – Что ты со мной сделала? – спросил он. – Она пила твою жизнь, – хриплым шепотом ответил за Бархатную маркиз де Карабас. – Забирала твое тепло. Превращала тебя в такую же холодную тварь, как она сама… Лицо Ламии скривилось, как у ребенка, у которого отняли любимую игрушку. В фиалковых глазах заблестели слезы. – Мне она нужна больше, чем ему! – заскулила она. – А я думал, что тебе нравлюсь, – глупо сказал Ричард. Одной рукой подхватив с пола Ламию, маркиз притянул ее к себе. – Только подойдите к нему хотя бы раз, не важно, ты сама или кто-то еще из Детей Бархата, и я приду в вашу пещеру днем, пока вы спите, и выжгу ее дотла. Понятно? Она кивнула. И стоило маркизу ее отпустить, упала, как кошка, на четвереньки, но тут же выпрямилась в полный – не слишком ужасающий – рост, гордо вздернула подбородок и с силой плюнула маркизу в лицо. А потом, подобрав подол черного бархатного платья, убежала вверх по спиральной тропе. Ее шаги эхом разнеслись по Улице-Вниз. По щеке маркиза текла ледяная, черная и хрупкая слюна. Он стер ее тыльной стороной ладони. – Она собиралась меня убить, – запинаясь, сказал Ричард. – Не сразу, – отмахнулся маркиз. – Со временем ты бы, конечно, умер, когда она доела бы твою жизнь. |