Книга История с кладбищем, страница 28 – Нил Гейман

— Э-э… Извините…

— А ещё тебя искал опекун. — добавил Том.

Никт взглянул на серое небо.

— Но ещё день.

— Он встал спозаранку. — Никт давно знал, что «спозаранку» — это «рано утром». — И попросил передать тебе, что он тебя ищет. На случай, если мы тебя встретим.

Никт кивнул.

Аккурат за Литтлджонсами поспела лещина. — улыбнулся Том, пытаясь поднять ему настроение.

— Спасибо. — ответил Никт и сломя голову помчался дальше, по мокрой извилистой дорожке, до самой старой часовни.

Дверь часовни была приоткрыта. Сайлес, не любивший ни дождя, ни солнечного света, даже скудного, стоял в тени.

— Мне сказали, ты меня искал.

— Да, — ответил Сайлес. — А ты, похоже, порвал брюки.

— Я бежал. — объяснил Никт. — Э-э… Я тут немножко подрался с Теккереем Порринджером. Хотел почитать «Робинзона Крузо». Про человека на корабле — это такая штука, которая плавает по морю, а море — это вода, похожая на большую лужу… Там ещё корабль терпит крушение у острова — это такое место в море, где можно стоять — и…

— Одиннадцать лет, Никт. Ты с нами уже одиннадцать лет.

— Наверное. Тебе виднее.

Сайлес посмотрел на своего подопечного. Мальчик рос худощавым; волосы мышиного цвета со временем чуть потемнели.

Старую часовню затопили тени.

— Думаю, пора рассказать тебе, откуда ты взялся.

Никт глубоко вдохнул.

— Можно и не сейчас. Как хочешь.

Он сказал это беззаботным тоном, но сердце у него в груди громко застучало.

Наступила тишина. Только капал дождь да журчала вода в водосточных трубах. Молчание стало почти невыносимым.

Наконец Сайлес сказал:

— Ты знаешь, что ты другой. Ты живой. И мы — они — тебя приняли, а я согласился тебя опекать.

Никт молчал.

Бархатный голос Сайлеса продолжал:

— У тебя были родители. И старшая сестра. Их убили. Полагаю, тебя убили бы тоже, если бы не случайность и не вмешательство Оуэнсов.

— И твоё. — вставил Никт, которому описывали эту ночь многие очевидцы.

— Там, в большом мире, бродит человек, убивший твоих родных. Судя по всему, он до сих пор ищет тебя и тоже хочет убить.

Никт пожал плечами.

— И что с того? Подумаешь, убьёт! Все мои друзья мёртвые.

— Да… — Сайлес заколебался. — Они мертвы. И в этом мире им больше делать нечего. Но не тебе. Ты живой, Никт. Это значит, твой потенциал бесконечен. Ты сможешь достичь чего угодно, сделать любое открытие, найти что-то новое. Если ты захочешь изменить мир, он изменится. Потенциал. Как только ты умрёшь, всё кончится. Всё. Ты сделал что сделал, придумал что придумал, вписал или не вписал своё имя в историю. Возможно, тебя похоронят здесь. Возможно, ты даже восстанешь. Но твой потенциал будет исчерпан.

Никт задумался. Вроде бы Сайлес был прав, хотя на ум приходили кое-какие исключения — например, как его усыновили Оуэнсы. Впрочем, он понимал, что мёртвые и живые отличаются друг от друга, пусть даже мёртвые ему симпатичнее.

— А ты? — спросил он Сайлеса.

— Что я?

— Ну, ты не живой. Но ты путешествуешь и всё такое.

— Я — только то, что я есть, и ничего больше. Как ты сам сказал, не живой. Если меня, скажем так, убить, я просто исчезну. Такие, как я, или есть, или нас нет. Если ты понимаешь, о чём я.

— Не совсем.

Сайлес вздохнул. Дождь кончился; дневной туман превратился в сумерки.

— Никт… У нас много поводов держать тебя на кладбище, в безопасности.

— Человек, который убил мою семью… и ищет меня… Ты уверен, что он до сих пор там? — Никт уже думал об этом и точно знал, чего хочет.

— Да. Ещё там.

— Тогда… — Никт наконец произнёс непроизносимое. — …Я хочу пойти в школу.

Сайлес отличался крайней невозмутимостью. Настань конец света, он бы и бровью не повёл. Однако сейчас он открыл рот, наморщил лоб и произнёс:

— Что?!

— Я многому научился на кладбище. — сказал Никт. — Я умею блекнуть и ходить по снам. Знаю, как открывается упырья дверь и как называются созвездия. Но там, снаружи, целый мир: море, острова, кораблекрушения и поросята. То есть всё, чего я не знаю. Здешние учителя многому меня научили, но этого мало, если я хочу выжить в большом мире.

Его речь не произвела на Сайлеса особого впечатления.

— Ни в коем случае! Здесь мы можем тебя защитить. А как защитить тебя там — С тобой может случиться что угодно.

— Да, — согласился Никт. — Ты уже говорил. — Он помолчал. — Кто-то убил моих родителей и сестру.

— Этот «кто-то» — мужчина или женщина?

— Мужчина.

— Значит, ты задаёшь неправильный вопрос.

Сайлес приподнял бровь.

— То есть?

— То есть, если я выйду наружу, надо спрашивать не «Кто тебя от него защитит?»

— Да?

— Да. Надо спрашивать, кто защитит его от меня.

В высокие окна царапнули ветки, словно просились внутрь. Острым, как лезвие, ногтем Сайлес стряхнул с рукава воображаемую пылинку.

— Давай найдём тебе школу.

Сперва мальчика не замечали. И никто не замечал, что не замечает его. Никт сидел в классе, отвечал, только если ему задавали вопрос напрямую, и даже тогда ответы его были краткими, бесцветными и легко забывались. Он словно ускользал от взглядов и из памяти.

— Как думаете, его родители — не сектанты? — спросил мистер Керби в учительской, проверяя сочинения.

— Чьи? — не поняла миссис Маккиннон.

— Оуэнса из восьмого «Б». — ответил мистер Керби.

— Это такой прыщавый и высокий?

— Да нет. Скорее среднего роста.

Миссис Маккиннон пожала плечами.

— Ну и что этот Оуэнс?

— Пишет всё от руки. — сказал мистер Керби. — Очень красивый почерк. Каллиграфический.

— И потому вы решили, что он сектант?..

— Говорит, у него дома нет компьютера.

— И?

— И телефона.

— Не вижу связи с религией, — сказала миссис Маккиннон. С тех пор как в учительской запретили курить, она начала вязать крючком. Вот и сейчас она упорно вязала крошечное одеяльце — сама не зная, для кого.

Мистер Керби пожал плечами.

— Смышлёный мальчик. Правда, в знаниях у него пробелы. И на уроках истории он придумывает всякие подробности, которых нет в учебнике…