Онлайн книга «Таежная вечерня»
|
За студентами увязался пес Родар, тот самый, что встречал их у калитки. Свое прозвище он получил оттого, что кидался на все быстро несущиеся по дороге машины. – Как асфальт положили, так и начали лихачить! – сказал Паша с гордостью за свою улицу. Пес нырял наперерез очередной машине, норовя ухватиться зубами за бампер или зеркало. Если водитель сбрасывал скорость – Родар пропускал его, теряя интерес, и уже выслеживая вдали следующего нарушителя. А друзья давили в себе смех, отворачиваясь от водителя, чтобы не заподозрил, будто это они науськивают собаку. В сельском магазине было все: от карамели до лодочного мотора. На полке для сумок прилепились два мальчика лет трех и, цепко держась за прилавок, разглядывали конфетные россыпи в узких ящичках, пока их папаша покупал пиво в желтый бидончик с деревянной ручкой. Продавец – миловидная алтайка с рыжими волосами – временами отрывалась от пены и следила за детьми: «Ну, выбрали? А то мы папке сдачу не дадим, пока конфет не купит!» У нее был певучий голос. Выходя из магазина, студенты встретили верткого парня лет тридцати. Видимо, в юности он был красив, но как-то быстро сдулся и теперь вялым лицом стал похож на клеклый оладушек. Водитель из редакции местной газеты, звали Валерой. – Приехал? – блеклый красавец посмотрел на полные банки с пивом. – Ага, – кивнул ему Паша. – Угостишься? – Брата своего… видел? – Нет еще, – Паша задумался, будто перебирая в памяти весь свой день. – Придет, поди, к бане. – Если отпустит… жена, – с усмешкой цедил Валера. Пашу это задело, он поставил банки в траву: – А ты свою жену здесь пасешь? – У нее завтра смена, – Валера округлил голубые глаза с большими зрачками. – Может, кого другого встретит! – произнес Паша с какой-то задиристой интонацией. – Да пускай! – не расстроился муж. Сереже показалось, что ему привычны были намеки о жене. Красавчик засмеялся и легонько толкнул Пашу в плечо: – Я к ней на улице… и не подхожу. У него оказалась странная привычка медленно разжевывать начало фразы, а потом быстро сплевывать ее окончание собеседнику под ноги. – А ты вообще ей не подходишь! – нашелся Паша. Валера опять округлил глаза. Буквально таращил, раскрывая голубые «нули», но совершенно не мог прищуривать их с обидой или презрением. Это вызывало симпатию. – Да, есть такое, – неожиданно согласился. Паша улыбнулся на его откровенность. Валера засунул руки в карманы пиджака, оттянув полы так, что на спине разошлись края, как ласточкин хвост: – Только моя жена никого не разлучала! Как мать с сыном, например! Через плетень-то видно… Вот она, струна поверх оград. Если мать с невесткой не дружат, то по всему селу идет напасть, как колорадский жук по картошке. Паша поднял банки: – Серега, идем. – Мне домой позвонить надо, что доехал. – Завтра, – удержал его Паша и понизил голос: – Заодно увидишь первую нашу красавицу! И опять показалось, что Валера был доволен этим упоминанием о своей жене. Он вдруг предложил: – Знаешь что, Пашка, приходи ко мне завтра. Цветной телик посмотришь! – Я на тебя посмотрел – тоже кино! – А ты начальником будешь… похлеще брата! Паша протянул руку: – Привет телевизору! – Передам завтра! Блеклый красавец и Сереже пожал ладонь, пытливо заглядывая в глаза: мол, ты такой же ушлый? На что студент добродушно улыбнулся: посмотрим, коль доведется! По дороге пес Родар опять стопорил машины, а Сережа вспоминал разговор о телефонистке. Вернее сказать: импровизировал на тему загадочной женщины. Видимо, бывают особые красавицы, – увлекал себя в предчувствие новой влюбленности, – о которых хочется говорить, потому что они непонятны. Они должны жить как-то иначе, в другой обстановке. Сережа оглядывался на улице, будто, случайно встретив телефонистку, мог не узнать ее! 5 В бане свет не зажигали. По закопченным бревнам, потолку и доскам полка видно было, что пот тружеников оставило здесь не одно поколение Пашиной родни. Отец, Петр Степанович, натягивал глубже войлочную шапку, а Паша понадеялся на свои густые длинные волосы. Охаживаясь вениками, они давили в себе утробный стон, выпуская его понемногу бодрящим хрипом – когда терпеть жар становилось невмоготу. Сереже казалось, что сонм распаренных предков помогал им: кряхтел влажным эхом в сырых темных углах. – Еще поддай, – отец громко втягивал ноздрями горячий воздух, с крепкой мужицкой оттяжкой. Волосы у Паши накалились и вздыбились, как сухая солома. Он соскользнул с полка и намочил водой макушку; потом добыл кипяток, стуча ковшиком о железные края печки: – Готовы? – Давай! – Петр Степанович укладывал веник на колени. Сын метал воду на камни и рывком взлетал на полок, отодвигаясь подальше от отца. И опять они хлестались без удержу, цедя сквозь зубы похвалу бане, а Сережа терпеливо гнул шею и отгонял новым веником от себя лишний жар. После бани втроем сидели на лавочке, дожидаясь хозяйки; пили пиво и закусывали сушеной воблой. Петр Степанович курил, и пар от его красной спины сливался с дымком папиросы. Паша нагнулся и убрал сосновую кору из-под ног. – Смотри-ка, муравей!.. Какой огромный! Крупный лесной муравей зажал во рту, как саблю, рыбью косточку и бегал с устрашающим видом меж голых ног. – Прямо Чапай какой-то! Парни с хохотом поднимали ноги. – Щас, – грозил Петр Степанович голосом муравья, – порубаю, кого приспеет! Ему приятно было сидеть с молодыми ребятами и подтрунивать: – Ну что, сынки, гвоздь-то сможете забить на шабашке? – Не промахнемся, – заверил сын. Плотный туман закрыл вершины синих гор, кромсая на свой лад сумеречные отроги. Хозяин вдруг крикнул: – Ну-ка, пшел! У калитки стоял круглобокий козел, упираясь рогами в столбец. – Сломает? – спросил Сережа без особого любопытства, просто в тон общему благодушному настроению. – Нет, – так же неспешно ответил хозяин. – Научился, паршивец, рогами крючок снимать! Паша разливал пиво по стаканам: – Каждый телок знает: где огорожено – там трава вкуснее! |