Онлайн книга «Академия»
– Твой отец сказал мне однажды ночью – никогда этого не забуду! – что чисто научное исследование требует полного самоотречения. Он сказал… – На какое-то мгновение – и к моему удивлению – эмоции у супруги берут верх. Глаза ее затуманиваются, и она качает головой, что делает всегда перед тем, как расплакаться. Но в последний момент Дэниела все же справляется с собой и продолжает: – Он сказал: «На смертном одре хочу вспоминать тебя, а не холодную, стерильную лабораторию». Бросаю взгляд на Чарли и вижу, как тот, не отрываясь от работы, закатывает глаза. Наверное, смущен разыгрывающейся на его глазах родительской мелодрамой. Я смотрю в шкафчик и жду. Подступивший к горлу комок рассасывается, и я, взяв пасту, закрываю дверцу. Дэниела пьет вино. Чарли рисует. Трогательный момент проходит. – Где у Райана вечеринка? – спрашивает жена. – В «Виллидж тэп». – Так это ж твой бар! – И что? Она подходит и забирает у меня коробку с пастой. – Иди, выпей со старым колледжским приятелем. Скажи, что гордишься им. И выше голову! Передай мои поздравления. – Твои поздравления я передавать не буду. – Почему? – Ты ему нравишься. – Перестань! – Так и есть. С тех самых пор, когда мы жили в одной комнате в общежитии. Помнишь последнюю рождественскую вечеринку? Он только и делал, что пытался заманить тебя под омелу. Дэниела смеется. – Когда вернешься, обед уже будет на столе. – Значит, вернуться мне нужно через… – Сорок пять минут. – Что бы я без тебя делал? Она целует меня. – Давай даже не будем об этом думать. Я беру ключи и бумажник с керамического блюда возле микроволновки и выхожу в столовую, задержав взгляд на тессерактовой [15] люстре над обеденным столом. Дэниела подарила ее мне на десятую годовщину свадьбы. Самый лучший подарок. У передней двери меня догоняет голос жены: – Будешь возвращаться, возьми мороженое. – Мятное с шоколадной крошкой! – добавляет Чарли. Я поднимаю руку и выставляю большой палец. Не оглядываюсь. Не прощаюсь. И мгновение уходит незамеченным. Конец всего, что я знаю. Всего, что люблю. * * * Я прожил на Логан-сквер двадцать лет, и краше всего это место бывает в первую неделю октября. На память всегда приходит строчка из Ф. Скотта Фицджеральда: «Жизнь начинается заново с первой осенней свежестью». Вечер выдался прохладный, небо ясное, и на нем прекрасно видна рассыпанная пригоршня звезд. В барах шумнее обычного, их заполнили разочарованные фанаты «Кабс» [16]. Я ступаю на тротуар под мерцающей пестрой вывеской «ВИЛЛИДЖ ТЭП» и смотрю в открытую дверь корнер-бара, найти который можно в любом уважающем себя районе Чикаго. Этому бару случилось стать моей местной забегаловкой. К дому он самый близкий – всего-то пара кварталов. Я прохожу сквозь сияние голубой неоновой вывески перед окном и переступаю порог. Пробиваясь через толпу, киваю Мэтту, хозяину и по совместительству бармену. – Только что рассказал о тебе Дэниеле, – говорю я Райану Холдеру. Он улыбается. Для преподавателя-лектора вид у него весьма изысканный и ухоженный – загорелый, в черной водолазке, растительность на лице тщательно подстрижена. – Чертовски приятно тебя видеть. Тронут. Дорогая? – Холдер трогает голое плечо молодой женщины, сидящей на соседнем табурете. – Ты не уступишь место моему старому другу? На минутку? Женщина послушно освобождает табурет, и я сажусь рядом с Райаном. Он подзывает бармена. – Мы хотим самого дорогого, что есть в вашем заведении. – Райан, не надо… это ни к чему, – пытаюсь я отказаться. Друг хватает меня за руку. – Сегодня пьем самое лучшее. – Есть двадцатипятилетний «Макаллан», – говорит Мэтт. – Двойной. На мой счет, – заказывает Холдер. Бармен уходит, и Райан тычет мне кулаком в плечо. Сильно. За ученого его с первого взгляда и не примешь. В студенческие годы он играл в лакросс, о чем до сих пор напоминают его широкие плечи и легкость движений прирожденного атлета. – Как Чарли и милая Дэниела? – Отлично. – Надо было взять Дэниелу с собой. Я не видел ее с прошлого Рождества. – Просила передать тебе поздравления. – У тебя чудесная жена, но это не такая уж новость. – Каковы шансы, что и ты в ближайшее время остепенишься? – Почти никаких. Холостяцкая жизнь с ее немалыми преимуществами меня вполне устраивает. А ты по-прежнему преподаешь в Лейкмонт-колледж? – Да. – Приличное заведение. Базовый курс физики? – Точно. – Значит, преподаешь… – Квантовую механику. В основном вводную часть. Ничего жутко сексуального. Мэтт возвращается с нашими напитками. Райан берет у него стаканы и ставит мой передо мной. – Так ты сегодня празднуешь… – начинаю я. – Экспромт. Несколько аспирантов организовали. Больше всего им хочется напоить меня и учинить суд. – У тебя удачный год. Я еще помню, как ты чуть не засыпался на дифференциальных уравнениях. – И спас меня ты. Не в первый и не в последний раз. На мгновение под уверенностью и глянцем проглядывает бестолковый студент-весельчак, с которым я полтора года делил отвратительную комнату в общежитии. – Павиа тебе дали за… – Идентификацию префронтального кортекса как генератора сознания. – Точно. Конечно. Я же сам в газете читал. – И что думаешь? – Блеск. Похвала ему определенно по вкусу. – Сказать по правде, Джейсон, – говорю это без лишней скромности, – я всегда думал, что прорывную работу опубликуешь ты, – признается мой друг. – Правда? Холдер изучающе смотрит на меня поверх черной пластиковой оправы очков. |