Онлайн книга «Академия»
– Конечно. Ты умнее меня. Это все знали. Отпиваю виски и стараюсь не показать, насколько он хорош. – Хочу спросить… Ты сейчас кем себя считаешь – ученым-исследователем или преподавателем? – Я… – Потому что я, прежде всего и главным образом, считаю себя человеком, ищущим ответы на фундаментальные вопросы. Если люди, которые меня окружают… – Райан кивает в сторону прибывающих студентов, – достаточно умны, чтобы поглощать знания всего лишь за счет близости ко мне… что ж, отлично. Но передача знаний сама по себе меня не интересует. Значение имеет только наука. Исследование. Я отмечаю в его голосе нотку раздражения или злости, и она крепнет, словно он накручивает себя, готовясь к чему-то. – Так ты расстраиваешься из-за меня, а, Райан? – Я пытаюсь обратить все в шутку. – Тебя послушать, получается, что я едва ли не подвел тебя. – Послушай, я преподавал в МТИ [17], в Гарварде, в Университете Джонса Хопкинса – в лучших учебных заведениях на планете. Я знаю самых больших умников по этой части, и ты, Джейсон, перевернул бы мир, если б выбрал нужную дорогу. Если б держался меня. Но вместо этого ты преподаешь базовый курс физики будущим врачам и юристам-патентоведам. – Не всем же быть мегазвездами вроде тебя, Райан. – Если б ты сам не поднял руки… Допиваю виски. – Ладно, рад, что заглянул. – Я слезаю с табурета. – Не надо так, Джейсон. Я же в плане комплимента. – Горжусь тобой, приятель. Серьезно. – Джейсон… – Спасибо за выпивку. Выйдя из бара, иду по тротуару, и чем дальше от Райана, тем сильнее разгорается во мне злость. И я даже не уверен, на кого злюсь. Горит лицо. По спине течет пот. Бездумно, вопреки запрещающему сигналу на пешеходном переходе, ступаю на проезжую часть – и тут же слышу скрип тормозов и визг трущейся о мостовую резины. Я оборачиваюсь и с удивлением вижу несущееся прямо на меня желтое такси. За приближающимся ветровым стеклом лицо таксиста – усатое, в глазах паника, – напрягшегося в ожидании столкновения. В следующий момент мои руки уже лежат на теплой желтой крышке капота, и шофер, высунувшись из окна, орет: – Куда лезешь, придурок?! Жить надоело? Башку из задницы вытащи! Позади такси уже сигналят остановившиеся машины. Я отступаю на тротуар, и движение возобновляется. Водители трех автомобилей столь любезны, что нарочно сбрасывают газ – показать мне средний палец. * * * Магазин здорового питания «Хоул фудс» пахнет, как та девушка-хиппи, с которой я встречался до Дэниелы, – свежей зеленью, молотым кофе и эфирными маслами. Испуг рассеял кайф до стадии отупения, и я просматриваю витрины-холодильники в затуманенном, летаргическом и сонном, состоянии. На улице, когда я выхожу из супермаркета, похолодало. Зябкий ветер с озера напоминает о скорой, уже ждущей где-то за углом зиме. Теперь в холщовой сумке у меня мороженое, и маршрут для возвращения домой я выбираю другой. Он на шесть кварталов длиннее, но потеря во времени компенсируется уединением, а мне после разговора с Райаном и стычки с таксистом требуется перезагрузка. Прохожу мимо стройки (вечером она выглядит заброшенной), а чуть позже – мимо спортплощадки начальной школы, в которую ходил мой сын. Металлическая «горка» поблескивает в свете уличного фонаря, покачиваются под ветром качели… Есть в этих осенних вечерах некая энергия, пробуждающая внутри меня что-то природное. Что-то давнее, из детства, прошедшего в Западной Айове. Футбольные матчи в средней школе, стадион, игроки в лучах прожекторов. Запах созревающих яблок и кисловатая пивная вонь студенческих попоек в кукурузных полях. Ветер в лицо, красная пыль кружится в свете задних фонарей – я еду в кузове старенького пикапа по проселочной дороге, и вся жизнь расстилается впереди широкой, бесконечной лентой. Вот это и прекрасно в юности. Пронизывающая все невесомость. Судьбоносные выборы не сделаны, дороги не выбраны, и развилка впереди предлагает чистый, ничем не ограниченный потенциал. Мне нравится моя жизнь, но я уже не помню, когда ощущал в себе эту легкость. Разве что нечто отдаленно похожее, в такие вот осенние вечера. Холодок начинает прочищать голову. Хорошо, что до дома уже недалеко. А не растопить ли газовый камин? Мы никогда не делали это до Хеллоуина, но сегодня так непривычно холодно, что, пройдя около мили на таком ветру, мне хочется только одного: сидеть у камина в компании Дэниелы и Чарли с бокалом вина. Улица пересекает линию метро. Я прохожу под ржавеющей металлической эстакадой. В моем представлении метрополитен – по-нашему Эл – персонифицирует город даже в еще большей степени, чем знаменитый профиль с небоскребами. Эта часть маршрута – моя любимая, потому что она самая темная и тихая. И сейчас здесь… Ни поездов. Ни огней в обоих направлениях. Ни шума пивных. Ничего, кроме далекого рева реактивного лайнера, приближающегося к аэропорту О’Хара. Подожди-ка… Что-то есть, что-то приближается… шаги по тротуару. Я оглядываюсь. Тень бросается ко мне, расстояние между нами сокращается быстрее, чем я успеваю понять, что происходит. Первое, что я вижу, – лицо. Белое, как у призрака. Высокие, выгнутые, с опущенными концами брови. Красные, поджатые губы – слишком тонкие, слишком идеальные. И жуткие глаза – большие и черные, как смоль, без зрачков и радужек. Второе, что я вижу, – дуло то ли пистолета, то ли револьвера в четырех дюймах от моего носа. – Повернись, – произносит низкий, скрежещущий голос за маской гейши. Ошеломленный происходящим, я реагирую не сразу. За что получаю рукояткой оружия в лицо. И поворачиваюсь. Сказать, что бумажник лежит в левом переднем кармане, я не успеваю. – Твои деньги мне не нужны, – говорит он. – Иди. Я делаю шаг… другой… – Быстрее. Иду быстрее. – Что вам надо? – Рот закрой. Над нами проносится с шумом поезд. Мы выходим из темноты под эстакадой. Сердце рвется из груди. Я осматриваюсь – внимательно, с любопытством и с внезапно проснувшимся интересом к деталям. На другой стороне улицы – огороженный жилой комплекс. По эту сторону – квартал с несколькими заведениями, закрывающимися в пять. Поезд с ревом проносится вверху, над нами, и мы выныриваем из темноты. |