Онлайн книга «Старухи»
|
Пришла Ульяна к бригадиру и попросила отпустить её на пару дней к родственнице. – Что еще за родственница? – удивился бригадир. Все знали, что у Ульяны на всём белом свете никого нет. Ульяна рассказала начальнику про загадочную Анфиску. Бригадир забеспокоился: – И куда ты пойдешь? Ты там, в этом Табунщикове, не знаешь никого. Да, наверное, и нет ее уже на свете… – Вот я и хочу проверить. А нет – в тот же день вернусь. Всего-то три часа пешком… – Ладно, дуй, но будь осторожна! Ульяна поднялась раненько, быстро оделась и пошла в село Табунщиково. Шла и думала: «А зачем я иду? Зачем мне это? Она и не знает меня… А вдруг она и впрямь дурочка ненормальная?!» Думала, но все равно шла… Вот уже и деревня. Остановилась Ульяна у крайней избы. Из калитки вышла старуха и, увидев Ульяну, поздоровалась с ней первая: – Доброго вам здоровьичка! – сказала старуха Ульяне. – Вам тоже! – почему-то радостно ответила Ульяна и тут же задала вопрос: – Это Табунщиково? – Табунщиково, – ответила старуха. – Вы знаете, где живёт Анфиса Страхова? – Конечно, знаю. Пойдем – покажу. Они прошли по деревенским улочкам и остановились у избушки, которую без всякого натяга можно было бы назвать «избушкой на курьих ножках». Ульяна поблагодарила старуху, открыла незапертую калитку и остановилась в нерешительности. Постояла, постояла посреди двора, собираясь с духом, но, так и не собравшись, подошла к дверям домика и легонько постучала. Никто не ответил. Тогда Ульяна открыла дверь и вошла – сначала в крошечные сени, а потом и в комнату. Окинув ее взглядом, она сразу же заметила широкую русскую печь, стол, покрытый кружевной скатертью, множество икон, два стула и кровать… На кровати поверх цветастого покрывала сидела старуха и вязала. Старуха была не страшная, и это успокоило Ульяну. Не худая и не толстая, с обычным старушечьим лицом. Одета она была в фиолетовое платье с мелкими цветочками, на ногах – аккуратные вязаные носочки. Старуха подняла голову и стала вглядываться в гостью. Минуты две хозяйка и гостья молча смотрели друг на друга: – Ульяна? – Да! – сказала Ульяна удивленно и задала естественный вопрос. – Откуда вы знаете? – Я тебя знаю, а ты меня нет… Бабушка твоя общалась со мной, хоть и запрещено ей было. Фотографии твои посылала… Садись. Ульяна присела на стоящий у стола стул. – Я тоже про вас знаю… Бабушка в конце жизни рассказывала, но как-то невнятно. Мол, никого у нас не осталось, только в Табунщикове Анфиса-родственница, которая… Ульяна замолчала. – Что «которая»? – Анфиска оторвалась от вязания и внимательно посмотрела на Ульяну. – Которая… вроде как… «не в себе»… и общаться с ней бессмысленно… Анфиска снова вернулась к вязанию. – А зачем пришла, если «бессмысленно общаться»? – Потому что в этом мире у меня, кроме вас, никого нет. Вообще никого… Анфиска перебила: – Кроме сумасшедшей тетки? – Да… – смущенно призналась Ульяна. – Ладно, снимай верхнее. В углу – рукомойник… Помой руки – и к столу. Будешь есть? – Буду, – не стала скрывать Ульяна своё желание. Старуха довольно ловко соскользнула с кровати и достала из печки горшок с вареной картошкой. Придвинула к Ульяне солонку… Никогда не ела Ульяна такой вкусной картошки! – Тетя, объясните, почему с вами было запрещено общаться? Почему про вас нельзя было говорить? – А я блудницей была, – совершенно просто ответила Анфиска. – Потом… Воровала. Потом сидела. За хорошее поведение освободили досрочно. В зоне познакомилась со святой женщиной, которая привела меня к Богу, рассказала про Марию Египетскую, которая тоже блудницей была, а потом стала выше всех святых. Эта женщина умерла в зоне, а я вышла и два года плакала о своих грехах. В соседнем селе нашла тайного монаха, рассказала все о себе, и он взял меня к себе помощницей. Помогала ему до самой его смерти. Днем помогала, а ночью спала в собачьей будке. На цепи. Вместо собаки. Сама захотела так… Лаять даже пыталась… Старичок вскоре запретил мне всё это и перевел в свой дом. Тогда я попросила его благословения – не спать ночью, а молиться. Он благословил спать пять часов. Мне хватало. Когда он умер, я вернулась в свое Табунщиково. Вот и живу здесь… После всего этого можно меня нормальной считать? Ульяне вдруг стало так хорошо на душе от встречи с тётей Анфисой, что она бросилась к ней, обняла и заплакала светло и радостно. Та погладила голову Ульяны и сказала: – Советуйся, раз пришла. И Ульяна всё рассказала Анфиске. Про всю свою жизнь несуразную, про скопившиеся в сердце обиды. Анфиска долго и задумчиво гладила Ульяну по голове, а потом сказала Ульяне: – Пойдем. – Куда? – не поняла Ульяна. – Узнаешь и поймёшь. А сейчас – вставай. Ульяна послушно встала и пошла к двери. Вышли из дома. Анфиска обернулась, перекрестила дверь. Запирать не стала. Вышли за калитку. Пошли по дороге. Вышли за село. Старуха молчала. Ульяна тоже. Взошли на небольшой зеленый холм. Спустились с другой стороны. Оглянулась Ульяна, а села и не видать. Речка какая-то маленькая. – Сюда, – вдруг сказала Анфиска и указала Ульяне на кусты возле речки. Когда Анфиска раздвинула кусты, Ульяна увидела там некое подобие шалаша, только попрочнее и с дверцей. Анфиска отворила дверцу, и они вошли внутрь. Сквозь щели «шалаша» пробивался свет. Напротив двери почти во всю противоположную стену стояла огромная икона Божьей Матери с Младенцем на руках. Будто столкнувшись с живым человеком лицом к лицу, Ульяна замерла перед иконой и долго не могла отвести от неё глаз. – Молись, – сказала Анфиска. – Я не умею, – прошептала Ульяна. – Умеешь, – утвердительно сказала Анфиска. – Говори о том, что тебе надо, делись всем, рассказывай о себе все, проси все… Это и есть молитва. Господь и Мама Его тебя слышат. А я выйду. Анфиска вышла. Ульяна стояла в растерянности и только смотрела на икону. И ничего не рассказывала, ничего не просила, ничем не делилась. Просто смотрела и чувствовала, что с иконы на нее смотрят тоже и все о ней знают и потому не надо ничего говорить. Сколько времени прошло, Ульяна не знала. Вошла Анфиска, взяла ее за руку и вывела наружу. Спросила: – Все в порядке? – Да, – ответила Ульяна. Дома попили чаю с вкусным хлебом, помолчали, и вдруг Анфиска сказала: |