Онлайн книга «Старухи»
|
– Но ведь ее действительно лечить надо, – сказала Елена Олеговна. – Надо. Но вариантов два. Либо Бехтеревка платная с условием, что с ней в палате будет лежать кто-то из членов семьи, потому что обслуживать сумасшедших старух некому, либо в интернат для таких же… Навсегда!.. Можешь не приходить туда – не навещать своего человека, – а можешь приходить, если захочешь… Можно – иногда… Они выбрали второй вариант. Мы всё об этом деле узнали. Все подробности. – Может, там всё же лечат? Может, есть хорошие интернаты?.. Надо поискать… – Поищи. – Я не знаю, где… Я просто предлагаю… – А то, что горят дома престарелых, тебя никак не колышет? И пишут, и говорят об этом… – Ну, да, сообщают… Но это же не правило, а исключительные случаи… – А я думаю, что сжигают стариков, как мусор… Короче! Прикидывали мы так и эдак, и получается, что лучше всего – оставаться ей здесь. Сковырнется, скажем, в лесу у какого-нибудь дерева, ее обязательно лесник найдет. Он у нас хороший, внимательный. – А вдруг не найдет? – Обязательно найдет! Он даже Настеньку нашел! – Это старушка в капюшоне? Которая молчит или поет? Правильно? – Много наподсматривала, а главного не увидела. – А что такое?! – Не старуха она. – А кто?! Старик?! – решила пошутить Елена Олеговна. – Очень смешно!.. Но сейчас тебе не до смеха будет… Настенька – девушка молодая… – Что?!?! – Да, да. Одевается и ходит как старуха, лицо прячет… Это верно. На самом деле ей… Не знаю точно, сколько ей лет… Может двадцать, может двадцать пять… Она же не говорит… – А почему? Петь же может! – Не хочет говорить. В этом-то весь и секрет… – Расскажите про нее! – История не из приятных… Обходил Василий лес и услышал будто бы стонет кто-то. Сначала подумал, что показалось, потом прислушался и понял, что правда… Пошел на стон и вдруг увидел девушку… почти голую, всю в синяках и в крови. Была она по-садистски перетянута ремнями и верёвками, кое-где проткнута длинными иголками и спицами. И к дереву привязана. – Господи! Да что же это такое?! – Кровь на ней засохла уже… Наверное, не один день в таком состоянии в лесу провела. Василий привез её к нам. Мы помыли её, одели во всё чистое. Она не сопротивлялась. Как тряпка была. Уснула сразу. Два дня проспала. Мы даже думали, что не проснется. Но проснулась. Потом еще два дня сидела и смотрела в одну точку. На вопросы не отвечала… Милиция приходила, спрашивала про бандитов. Молчала. Врач пришел – хотел посмотреть. Она в комок на кровати свернулась и не дала себя осмотреть. Мы поначалу тоже решили, что она немая… Но потом… Она вдруг запела! – Непонятно… – Загадка… – Да, Ульяна… Человек – вообще загадка… А дальше что? – Понемножку стала отходить. Дала себя по голове погладить. А теперь я её глажу, а она прижимается. Даже Нинку не боится. Иногда улыбается на некоторые Нинкины высказывания. – Если она не говорит, то как вы её имя узнали? – Да сами назвали. У нас она – Настенька. Ей подходит… – Да! Сколько удивительного в вашей жизни! – В каждой жизни все удивительно… – А как вы вообще сюда попали? – Благодаря Марии. – О! Я как раз хотела спросить! Со мной несколько лет назад тут случилась история… Как-то я заплутала в лесу. Уж и отчаялась найти тропинку к дому, как вдруг повстречалась с Марией. И она была не одна, а с лосем и собакой. – Что тут удивительного?! Она часто в лес ходит. – Да, конечно. Но собаку эту я не видела больше никогда. – А лося видела? – Лося, конечно, тоже не видела. Но он-то понятно, лесной житель, в деревню не ходит. А собака-то куда делась? – Это не собака. Это волк. Он тоже в лесу живет. И тоже сюда не ходит. Это она к нему ходит… в лес. И не только к нему. Но и к лосям, лисам и прочей живности. Они к ней тоже льнут, как к родной… – Вот это да! Неужели такое возможно?! Кто она? – Одинокая питерская старуха. – И как она, эта «одинокая питерская старуха», помогла вам попасть сюда? – Тут история двойная… Не очень понятно, кто кого сюда привез. То ли я ее, то ли она меня… – Давно её знаете? – Теперь кажется, что давно, а перед приездом сюда… Тогда только познакомились. Дело так было. Приметила я в метро одну старушку. Стоит каждый раз в переходе, но руку не протягивает. Просто стоит. И каждый раз, как я еду от сына или к сыну, ее там вижу. Однажды не выдержала, подошла к ней и спрашиваю: – Ты чего тут стоишь? – Разве я мешаю? – Я не об этом. Вот ты стоишь, а руку не протягиваешь. Вроде, как и не просишь ничего. Для чего стоишь? – Здесь люди, – отвечает. – Мне с ними хорошо. А они, бывает, взглянут на меня, быстро подойдут, сунут мне в карман или в руку денежку какую-нибудь и бегут дальше. Таким образом, у меня к вечеру не меньше пятидесяти рублей есть… И добавила: – Хорошие у нас люди. Я с ней согласилась: – Да, – говорю, – хорошие… А ты почему… Не успела я задать вопрос, как она сама стала рассказывать о себе: – Я недавно стала попрашайкой. Сейчас время такое… Работу мою закрыли, с комнатой обманули… – А ты судилась? – Пыталась. – И что? – Ничего. «Сами, – говорят, – виноваты. Привыкли всё на государство сваливать…» Я и предложила: – Иди ко мне жить. Она руками замахала: – Что вы, что вы?! У меня есть… где быть… – И где? – У нас очень хороший подвал. Теплый. – Так ты там не одна, что ли? – Нас трое. Дворник там хороший. Миша. Узбек. Не гонит нас… – Иди ты в жопу! – Я давно там. – И там тебе, как я понимаю, тоже хорошо… Помочь-то я чем могу? – Нет, наверное… Вы же не волшебница. – Откуда ты знаешь? Говори. Старуха засмеялась: – У меня есть, конечно, заветное желание, но оно неисполнимо… – Омолодить я тебя не смогу, мужиком сделать – тоже… А так… Давай – рассказывай. Послушаем твое желание. – Вы – серьёзно? – спрашивает. – Серьёзнее не бывает. – Тогда слушайте. В детстве, до войны, я жила в одном райском уголке… Летом жили там, а на зиму уезжали в Ленинград. И войну там пережили. И я очень скучаю по всему тому, что там было. И местом этим просто брежу. Хоть бы съездить туда перед смертью! |