Онлайн книга «На рубежах южных (сборник)»
Федор смотрел на женщину потеплевшими глазами и вспомнил Анну. Коротки кубанские летние ночи, а сколько счастья они могут дать! Столько, что на всю жизнь хватит… Хозяйка, шлепая босыми ногами, подошла к столу, присела на лавку. – Не спишь? – Думка одолела… думка горькая… – А далеко ли бредете? – К царю с жалобой. – К ца-рю?! – женщина удивленно и недоверчиво всматривалась в лицо Дикуна. Кто-то осторожно поскребся в затянутое пузырем окно. Приглушенный, басовитый голос позвал со двора: – Настасья! А Настасья! Засуетившись, хозяйка вышла. В окно Федор увидел, как к ней шагнул кто-то большой. Спросил: – Выведала? – В Петербурх, сказывают, едут. К царю, жалобщики от черноморских казаков. На жизнь, сказывают, жалуются. Мужчина глухо и коротко рассмеялся. – А я думал, уж не нас ли ловить прибыли? А ахвицер ихний штой-то быстро ускакал. Хотели мы его перехватить, да вырвался, ушел… Касьяну руку рассек… – И немного погодя спросил: – Твой-то еще не приехал? – Нет! – Приедет, передай, что я был… Завтра уходим… – Почто же? – Дальше уйдем. А то, глядишь, на солдат наскочим. Дорога-то проезжая… Так ты скажи своему, воротимся мы к зиме. – Мужчина помолчал. – Пропадут твои ночлежники! – Как пропадут? – испугалась женщина. – Так… Не будет толку с их жалоб. На кого они жалиться идут – на господ? – Должно, так. – То-то! – Значит, надо упредить их, пускай не идут дале… – Не лезь не в свое дело! Молчи да дышь, будет барыш… Мужчина ушел, скрылся в темноте. Хозяйка вошла в хату и молча залезла на печь. Федор тоже прилег на свое место, рядом с товарищами. На сердце было тревожно. «А что, коли назад повернуть? – подумал он. – Тутошние люди к Петербурху ближе, лучше и царя знают, – размышлял Федор. – Може, правда всех нас в кайданы закуют? Но и вертаться нельзя. Все черноморцы на нас надежду имеют…» Погожим сентябрьским утром к Екатеринодару подходили войска. Наказной атаман вел на подавление мятежа оправившиеся от поражения Вятский и Суздальский полки, да еще конных донцов прихватил. В коляске с Котляревским ехал полковник Михайлов. Тучный, затянутый в мундир, полковник, оттопырив губу, брюзжал: – Это ваша вина, генерал, что у вас нет порядка. Дождались, что четыре полка с артиллерией против бунтовщиков двинуть пришлось. – А вы б на моем месте что предприняли, полковник? – раздраженно возразил Котляревский. Он с ненавистью смотрел на тучного полковника и думал: «Москаль проклятый, поучать берется! Взять бы и вышвырнуть из коляски. Жаль, сделать этого нельзя…» Михайлов снял с мундира налетевшую серебристую паутинку. – Нет порядка в войске вашем, генерал. Вот отсюда и все. Жестче надо, генерал, жестче. Котляревский промолчал. Он понимал всю тяжесть своего положения. От этого полковника сейчас зависела его судьба. Нажалуйся он в Петербург, и тогда быть грозе… Наказной атаман оглянулся. Длинной лентой растянулись по степи полки. Поблескивая штыками, по четыре в ряд, шли солдаты. За ними ехали чубатые донцы. Покачивался лес пик. Стороной двигались батареи. Сильные лошади тащили пушки, зарядные ящики. Полковник не успокаивался: – Ишь, мыслимо ли, какую силу-то и против кого? Против скопища бунтовщиков! «Жирная свинья, – думал Котляревский, – тебе ли не знать, что от этого скопища бежали вятцы, а каких-то три десятка дней тому назад только малая часть этого скопища трепала целый батальон твоих суздальцев!» – Виделись ли вы, генерал, с полковником Пузыревским? – Да! Он заезжал ко мне… Ему удалось войти в доверие к бунтовщикам и услать в Петербург всех вожаков. Только один ушел. Тот, который осмелился напасть на суздальцев, – незаметно кольнул Михайлова Котляревский. Делая вид, что не понял намека, Михайлов спросил: – А многих он увел с собой? – До полутысячи… – Гм! Это хуже. Куда ж ушли бунтовщики? – Говорят, в низовья… В плавни. Вдали все яснее обрисовывался вал Екатеринодарской крепости, дубовые леса над Карасуном. – Послушайте, полковник! Только действуйте быстро, без жалости. Не дайте им уйти в крепость. А укроются в крепости, выбить их оттуда будет трудно. – Послушай, голубчик, – полковник тронул казака-ездового за плечо, – сверни-ка в сторону. Коляска, съехав с дороги, остановилась, пропуская полки. – Так вы, генерал, говорите, что бунтовщики остались без вожаков? – Да! – Хорошо… Поручик! – крикнул полковник. К коляске подскакал молодой поручик, лихо осадил танцующего жеребца. – Передайте мой приказ: пехоте развернуться и оцепить лагерь бунтовщиков. Донцам рысью выйти вон туда, чтоб отрезать дорогу в крепость. – Михайлов указал на опушку дубового леса. – Пушки направить на бунтовщиков! Отдав приказ, полковник откинулся на подушки. Запели трубы. По колонне передавали команду. Полки перестраивались, занимая исходные позиции. Видно стало, как в лагере повстанцев забегали, засуетились. Часть казаков устремилась в крепость, но дорогу им уже преградили донцы. Загрохотали пушки, засвистела картечь. Казаки заметались по лагерю. – Так, так, – потирая руки, шептал Котляревский. – Поручик! – снова позвал полковник. – Поезжайте и прикажите бунтовщикам сложить оружие! Манерно подскакивая в седле, поручик поскакал к лагерю. Вскоре он вернулся: – Оружие сложить они отказались, ваше превосходительство! – Пушки! – рявкнул Михайлов. Одна за другой выбрасывали пушки смертоносные дозы картечи и ядер. Этот обстрел убил в казаках страх и пробудил ожесточение. Пушки умолкли минут через десять. – Донцов в атаку! – приказал Михайлов. Пригнувшись к косматым гривам, донцы развернулись лавой и, выставив пики, помчались на казацкий стан. Земля дрожала от конского топота. Но вдруг из-за возов раздался дружный казачий залп, вырвавший из седел многих всадников. Залп повторился. Донцы смешались, поворотили коней, поскакали назад… – Позор! – Михайлов покраснел от гнева. Выскочил из экипажа, затопал ногами. – Пушки! Пушки!.. Котляревский со злорадством смотрел на бесновавшегося полковника. |