Онлайн книга «Любовь и мороженое»
|
– Почему с тобой перестали играть? – Я всегда побеждаю. Рен остановился и ухмыльнулся: – То есть любишь побеждать? – Нет. Просто всегда побеждаю. – Ну да! И ты ни во что не играла лет так с семи? – Только в пасьянс. – Квартет? Уно? Покер? – Ни во что. – Любопытно. Смотри, вон мой дом! Наперегонки до ворот? – Он бросился бежать. – Эй! – Я помчалась за ним, быстро его обогнала и, не замедляясь, ударила ладонью по воротам. И гордо развернулась. – Продул! Он стоял в паре ярдов от меня, все с той же глупой ухмылкой на лице. – Ты права. Совсем не любишь побеждать. Я бросила на него сердитый взгляд: – Заткнись. – Давай поиграем в квартет. – Нет. – Маджонг? Бридж? – Ты что, старушка? – Как скажешь, Каролина, – засмеялся Рен. – Кстати, это не мой дом. Мой дом вон там. – Он показал на въездную дорожку чуть подальше от нас. – Но наперегонки мы бежать не будем. Я уже знаю, что ты победишь. – Вот видишь! Мы пошли дальше. Только теперь я чувствовала себя глупо. – Так что там с твоим папой? – спросил Рен. – Разве он не вечность уже присматривает за кладбищем? – Да, он сказал, что семнадцать лет. Моя мама умерла, вот почему я приехала сюда жить. – Ой! Я мысленно захлопнула рот рукой. Лина, молчи! Упомянуть маму – отличный способ поставить собеседника в неудобное положение. Взрослые начинают меня жалеть. Подросткам становится неуютно. Рен повернулся ко мне, и прядь волос упала ему на глаз. – От чего она умерла? – Рак поджелудочной железы. – Она долго прожила? – Нет. Четыре месяца, после того как его обнаружили. – Ничего себе… Мне жаль. – Спасибо. Мы умолкли, а потом Рен снова заговорил: – Странно мы об этом говорим. Я извиняюсь, ты благодаришь. Мне сотни раз приходила в голову эта мысль. – Согласна. Но так принято. Люди ожидают именно таких слов. – И каково это? – Что? – Потерять маму. Я остановилась. Мало того что меня впервые об этом спрашивают, да еще и вид у него искренне заинтересованный. Я уже собиралась сказать, что чувствую себя островом – даже в большой толпе я одинока, а океан горя бросает на меня волны со всех сторон. Но я поскорее проглотила эти слова. Да, он сам спросил, но вряд ли ему захочется выслушивать мои чудные горькие метафоры. В конце концов я пожала плечами: – Полный отстой. – Так я и думал. Прости. – Спасибо. – Я улыбнулась. – Эй, вот опять! – Прости. – Спасибо. Рен остановился у ворот с причудливым орнаментом. Мы вместе толкнули их, и они открылись с громким скрипом. – Ты не шутил, твой дом и правда недалеко от мемориала. – Знаю. Я всегда думал, что странно жить так близко к кладбищу. А сегодня встретил человека, который живет на кладбище. – Не могла же я позволить тебе победить. Это все мой дух соперничества. Он засмеялся: – Пойдем. Мы поднялись по узкой, обрамленной деревьями дорожке, и Рен вытянул руки в сторону дома: – Та-да! Casa mia [6]. Я замерла: – Здесь ты живешь? Рен печально покачал головой: – К сожалению. Смейся, если хочешь. Я не обижусь. – Я и не собиралась. Просто он довольно… любопытный. Он хрюкнул и бросил на меня взгляд, разбивший вдребезги мое самообладание. – Да не стесняйся, говори все, что думаешь! Хотя жителям кладбища не следовало бы забрасывать других камнями… или как там говорится. Я громко засмеялась и долго не могла успокоиться. – Извини, мне не стоило смеяться. Просто это так неожиданно. Мы оба подняли взгляд на дом, и Рен тяжело вздохнул. Я еле сдерживалась, чтобы не съязвить. Сегодня утром я думала, что живу в самом странном месте на свете. А сейчас встретила жителя пряничного домика. И нет, я говорю не про дом, при строительстве которого вдохновлялись пряничным. Я имею в виду дом, от которого хочется отломить кусочек и обмакнуть в стакан молока. Высотой он был в два этажа, снаружи каменный, тростниковая крыша словно покрыта замысловатыми узорами из глазури. В саду пестрели цветы, похожие на конфеты, а по бокам от дома в ярко-синих горшках росли маленькие лимонные деревья. Большинство окон первого этажа были витражными, с закрученными мятными узорами, а во входной двери была вырезана огромная карамельная тросточка. Другими словами, представьте самый смешной дом, какой только можете, и добавьте в него леденцов. – Откуда он такой? – Должна же быть причина, да? – покачал головой Рен. – Эксцентричный американец из Нью-Йорка сколотил состояние на рецепте помадки своей бабушки. Он назвался Сладким Бароном. – И решил построить себе настоящий пряничный дом? – Точно. В подарок своей новой жене. Кажется, она была лет на тридцать его моложе и в итоге влюбилась в парня, которого встретила на фестивале трюфелей в Пьемонте. Когда жена ушла, Барон продал дом. Как раз тогда моя семья искала себе жилище. Конечно, необычный пряничный дом пришелся им по душе. – Вам пришлось выгнать ведьму-каннибала? – Он посмотрел на меня с недоумением. – Ну, как в сказке про Гензеля и Гретель? – А-а. – Рен засмеялся. – Нет, она все еще приезжает на праздники. Ты ведь про мою бабушку? – Обязательно ей это передам. – Удачи! Бабушка и слова не поймет по-английски. И мама всегда забывает итальянский как раз к ее приезду. – Откуда твоя мама родом? – Из Техаса. Обычно мы проводим лето в Штатах с ее семьей, но в этом году у папы слишком много работы. – Так вот почему ты говоришь как американец? – Да. Каждое лето им притворяюсь. – И верят? – Обычно да, – улыбнулся Рен. – Ты же поверила? – Только когда ты заговорил. – Но это же главное, разве нет? – Наверное. Он провел меня к двери, и мы вошли в дом. – Добро пожаловать на «Villa Caramella». «Caramella» значит «конфета». |