Онлайн книга «Любовь и мороженое»
|
Автобус замедлил ход, и Рен решил его объехать. Внезапно нам открылась громадная панорама Флоренции, великолепный вид и на Понте-Веккьо, и Палаццо Веккьо, и Дуомо. Я мысленно похвалила себя. Прошло всего пять дней, а половина города мне уже знакома. Рен свернул с дороги и остановился на парковочном месте размером с мой чемодан. Мы еле туда втиснулись. – Куда теперь? – спросил он. Я отдала ему бумажку с адресом: – Мне сказали, что ее легко найти. После этих слов мы целых полчаса бродили по одним и тем же улицам, потому что все прохожие посылали нас в самые разные стороны. – Первое правило общения с итальянцами: они обожают указывать дорогу. – Рен вздохнул. – Особенно когда понятия не имеют, о чем вы их спрашиваете. Похоже, Рен считает себя итальянцем только тогда, когда ему это удобно. – И они часто жестикулируют, – добавила я. – У меня возникло ощущение, что тот парень направлял самолеты или дирижировал оркестром. – Знаешь, как заставить замолчать итальянца? – Как? – Связать ему руки за спиной. – Вот она! – Я резко остановилась, и Рен врезался в меня. Мы проходили мимо этого здания уже пятый раз, но я только сейчас заметила микроскопический позолоченный знак над дверью. АИИФ. – Они что, хотят, чтобы мы высматривали знак из бинокля? – Ты ворчишь. – Извини. Я позвонила в дверь. Раздался громкий звонок и женский голос: – Pronto [74]? – Buon giorno. Abbiamo un appuntamento [75], — ответил Рен. – Prego. Terzo piano [76]. Дверь открылась. Рен повернулся ко мне и сказал: – Второй этаж. Наперегонки? Толкаясь плечами, мы помчались вверх по ступенькам и ворвались в большую, ярко освещенную приемную. Сидевшая за столом дама в узком лавандовом платье ахнула и поднялась: – Buon giorno. – Buon giorno, – поздоровалась я. Она взглянула на мои кроссовки и перешла на английский: – Это вы хотели увидеться с председателем приемной комиссии? – Я победил, – шепнул мне Рен. – Ничего подобного. – Я отдышалась и шагнула вперед. – Здравствуйте. Да, я вам звонила. На самом деле я собиралась спросить про одну из учениц. – Простите? – Моя мама училась здесь лет семнадцать назад, и я хочу отыскать ее бывшую однокурсницу. Дама вскинула брови. – Что ж, я не могу делиться личной информацией учеников. – Мне нужна только фамилия. – Я уже сказала, что ничем не могу вам помочь. Черт. – А как насчет синьора Петруччини? Он нам поможет? – Синьор Петруччини? – Она сложила руки на груди. – Вы его знаете? Я кивнула: – Он был директором, когда мама здесь училась. Дама смерила нас взглядом, развернулась и быстро вышла из комнаты. – Ух ты. Да она просто солнышко, – съязвил Рен. – Как думаешь, вернется? – Надеюсь. Вскоре дама и правда вернулась, приведя за собой энергичного на вид старика с тонкими седыми волосами. На нем были стильный костюм и галстук. Дважды оглядев меня с головы до ног, он воскликнул: – Non è possibile [77]! Я переглянулась с Реном. – Здравствуйте. Вы синьор Петруччини? – Да. – Он моргнул. – А ты… – Лина. Здесь училась моя мама и… – Ты дочка Хедли. – Да. – А я уж было подумал, что глаза меня подводят. – Он подошел ко мне и протянул руку. – Вот это сюрприз! Виолетта, знаешь, кто мать этой девочки? – Кто? – Дама сурово посмотрела на меня, явно не собираясь удивляться. – Хедли Эмерсон. – О! – Дама разинула рот. – Пойдем, Лина. – Синьор Петруччини взглянул на Рена и добавил: – И друга своего захвати. Мы последовали за ним по коридору в небольшой кабинет, заваленный фотографиями. Синьор Петруччини уселся и жестом предложил последовать его примеру. Я убрала со стула коробку с негативами и села. – Лина, я был страшно расстроен, узнав о том, что случилось с твоей матерью. Это печально. И я говорю не только о ее вкладе в мир искусства. Она была потрясающим человеком. – Спасибо, – кивнула я. – Кто этот молодой человек? – Он указал на Рена. – Мой друг, Лоренцо. – Приятно познакомиться, Лоренцо. – Мне тоже. Синьор Петруччини оперся локтями о стол: – Чудесно, что ты прилетела погостить во Флоренцию. И я так рад, что ты зашла к нам в академию. Виолетта упомянула, что ты ищешь информацию о бывших однокурсниках своей мамы? Я глубоко вздохнула: – Да. Точнее, я хотела побольше узнать о тех временах, когда она здесь училась, и связаться с одной из ее старых подруг. – Разумеется. Какой? – Ее зовут Франческа. Она изучала мо… – Франческа Бернарди. Она тоже сделала себе имя. Ее фотографии заняли целый разворот в итальянском журнале «Vogue» прошлой весной. – Он постучал пальцами по голове. – Я не забываю имен. Сейчас попрошу Виолетту заглянуть в архив и проглядеть папки выпускников. Скоро вернусь. – Синьор Петруччини поднялся и вылетел из кабинета, не закрыв до конца дверь. – Сколько ему лет? – прошептал Рен. – Разве твоя мама не писала, что синьору Петруччини уже за двести? А это было давно! – Писала. А значит, сейчас ему двести семнадцать? – Как минимум. И он такой подвижный! Я бы посоветовал ему пить меньше эспрессо. – Как думаешь, спросить его про мистера Икс? Никто не знал, что они с мамой встречались, но я могу поинтересоваться, кто бросил работу во время второго маминого семестра. – Да, спроси. Я оглядела стены, и взгляд зацепился за фотографию пожилой дамы, смотревшей прямо в объектив. Я встала и подошла к ней: – Это сняла моя мама. – Правда? Откуда ты знаешь? |