Онлайн книга «Любовь и мороженое»
|
Уж я-то знаю. – Боже мой. Божебожебожебожемой. Меня сейчас вырвет. – Я попыталась встать. Комната закружилась. Рен схватил меня руку и усадил обратно на стул: – Все хорошо, Лина. Все в порядке. – Он говорил словно из-под воды. – Наверняка это всего лишь совпадение. Ты же еще очень похожа на свою маму. Все так считают. – Рен, она ни разу не сказала, что он мой отец. – Что? Я развернулась к нему: – Мама ни разу не сказала, что Говард – мой отец. Она всегда говорила о нем как о лучшем друге. Его глаза расширились. – Davvero [86]? Тогда почему ты решила, что это так? – Из-за бабушки. Это она сказала, что он мой папа, а мама никогда не упоминала об этом, чтобы я дала ему шанс и не злилась на него. – Я положила руку на сердце. Оно пыталось выбить мне ребра. – И слепой заметит, что я ни капли не похожа на Говарда. Ты посмотри. – Мы оба уставились на экран. – Должно быть какое-то объяснение. Возможно… – Рен осекся. «Возможностей» тут не было. – И стоило мне приехать, как все тут же начали твердить, что я похожа на итальянку. И ты мне так сказал там, на холме. Боже мой! Я итальянка! Итальянка! – Только наполовину. Успокойся, пожалуйста. Это еще не конец све… – Рен, как думаешь, он знает? Говард знает? Он замялся и снова поглядел на фотографию: – Не знаю. Должен же? – Тогда почему он всем говорит, что я его дочь? О нет. – Я уронила голову на колени. – Той ночью, когда я вернулась от Елены, у него были гости, и я слышала, как одна из них спросила: «Она дочка той девушки-фотографа»? Говард ответил «да», но не добавил, что я еще и его дочь. – Мне он представился как твой папа. Когда мы в первый раз с ним говорили. И Соня считает так же, разве нет? – Значит, они либо врут, либо сами в это верят. – Я обхватила голову руками. – Рен, а что, если об этом знала только мама? И она отправила мне дневник, чтобы я выяснила правду, о которой не подозревают другие? Рен поморщился: – Зачем ей так поступать? Это как-то… Подло? Бестактно? Выбирай любое. Я покачала головой: – Даже не знаю. С тех пор, как я начала читать дневник, я постоянно гадаю, знала ли я ее на самом деле. – Я перевела взгляд на экран. – Еще вчера я думала, что они быстро сошлись с Говардом, потому что мой день рождения в январе. Оказывается, торопиться некуда. Наверное, мама переехала к нему уже беременной. – И что теперь? Я глубоко вздохнула: – Позвоним Маттео. Мне надо с ним встретиться. – Постой, это плохая идея. Может, сначала поговорим с Говардом? Или хотя бы дочитаем дневник. – Пожалуйста, Рен! Мне кажется, мама хотела, чтобы я так поступила. К тому же сейчас я не смогу посмотреть Говарду в глаза. Не смогу. Это номер Маттео внизу страницы? – Я схватила телефон и попыталась набрать номер, но руки слишком сильно тряслись. – Я позвоню. – Рен забрал телефон. – Нам нужна его галерея? – Да. Узнай, когда она открыта. И где находится. Как мы туда доберемся? На скутере можно доехать до Рима? – Нет, поедем на поезде. Они ходят круглые сутки. – Он приложил телефон к уху. Пошли гудки. Скутер мчался на всех порах к вокзалу. Я сидела за Реном, прицепившись к нему, как обезьянка-лунатик. Мы проверили расписание в Интернете и обнаружили, что экспресс отбывает через двадцать шесть минут. Мы доехали за двадцать четыре. – Успели, – задыхаясь, сказала я. – Успели. Рен плюхнулся на пустое сиденье: – Никогда… не… бегал… так… быстро… Я прижала руку к ребрам. У меня кошмарно резало в боку. – Какова… вероятность… того, что поезд… мог уже отъехать? Рен отдышался. – Они ходят круглые сутки, но этот – самый скоростной. А нам нужна скорость. Если мои родители обнаружат, что я отвез тебя в Рим на встречу с каким-то левым мужиком, они меня зарежут. А Говард сварит в кипящем масле. – Маттео – не левый мужик. А Говард… – Я тяжело вздохнула. – Это ужасно. Мама и так разбила ему сердце, а скоро он узнает, что у него и дочки-то нет. В эту же секунду раздался разрывающий барабанные перепонки шум, и мы зажали уши руками, пока водитель поезда что-то громко передавал на итальянском. Наконец объявление завершилось, послышался скрежет, и поезд медленно отъехал от станции. Мы уезжаем. В самом деле уезжаем. – Дневник у тебя? – спросил Рен. – Да. – Я достала его из сумочки. – Я буду читать всю поездку. Сколько нам туда добираться? – Полтора часа. Читай быстрее. – Он поставил ноги на переднее сиденье, откинулся назад и закрыл глаза. – Рен? – позвала я. Он посмотрел на меня: – Что? – Честное слово, обычно со мной скучно. – Сомневаюсь. 9 мая Семестр заканчивается. Симоне с Алессио уже уехали. Они оба нашли работу в музее в Неаполе, и мы рады, что им не придется разлучаться. Иначе с кем они будут ссориться? Адриенна тоже не стала дожидаться конца учебы и уехала, не попрощавшись. Теперь нас осталось трое, и мы с Франческой и Говардом стали больше времени проводить вместе и частенько шутим, что Говарду пора переехать к нам и сэкономить на жилье. Уроков больше нет, но до сдачи выпускных проектов осталась пара недель, а я уже стала ассистентом Петруччини. Такое чувство, будто прошла эпоха. За этот год я пережила как лучшие, так и худшие моменты в своей жизни. С того дня на вокзале Икс не писал и не звонил, и острые края того воспоминания уже сгладились. Я без конца задаю себе вопрос: почему наша любовь так много значила для меня и так мало для него? 12 мая Последние пару недель мы с Говардом каждые выходные арендуем машину и тащим Франческу с нами в путешествия по городкам на холмах Тосканы. Каждому отведена своя роль: Говард ведет машину и ставит музыку, я зачитываю отрывки из книги для туристов, а Франческа сидит сзади и ворчит. Мы так весело проводим время! И я рада, что благодаря им могу отвлечься от грустных воспоминаний. Не буду же я расстраиваться вечно? 13 мая Франческе только что предложили работу ассистента известного модного фотографа в Риме. Если она согласится (а она согласится), ей придется уехать меньше чем через месяц. Говард тоже ходит на интервью. Он сказал, что на все готов, лишь бы остаться в Италии. Кому-нибудь нужен уборщик, защитивший диссертацию по истории искусств? Нас всегда связывала любовь к Флоренции. Все наши друзья жаловались на туристов и высокие цены, а мы с Говардом любовались каждым витражным окном и пробовали все вкусы джелато подряд. |