Онлайн книга «Не оглядываясь»
Зверомаска, думал отец Игнасио, о нет, вряд ли. Ведь что бы ни говорили о черных, они буквалисты. Они педанты. Они воспроизводят только то, что видят. Вот тело, вот голова. Уплощенная голова с выпирающими глазными яблоками и вертикальными прорезями зрачков. Вот ноздри короткого носа. Вот плоский жабий рот. Вот высокая шея. И никаких границ меж головой и прекрасным, юным, гладким женским телом… «Есть легенды, которые передают шепотом, из уст в уста… О могучем народе, повелевающем этой землей, – вспомнил он, – говорят, даже дикие звери подчинялись ему, даже насекомые…» Они повелевали нелюдьми и сами были нелюди, и бедные жалкие дикари покорялись им, и трепетали перед ними, и подражали им… и вот они-то надевали маски, чтобы походить на своих хозяев, и делали из глины статуэтки, которые те вырезали из цельных камней… И передавали из уст в уста страшные легенды о великом городе, о власти, о холодном нечеловеческом разуме, чье ядовитое дыхание отравило целый континент. Аттертон дурак, одержимый глупец, он не видит дальше своего носа, ему уже мерещится витрина в Британском музее и табличка со своим именем, тогда как демоны этой земли уже простерли над ним свои крыла. – Там еще что-то есть? – спросил Ричард Аттертон, ноздри его нервно раздувались. – Что-то такое, что можно… – Поглядите сами, – молодой человек пожал плечами, – там были еще двери… и коридоры… я взял только то, что лежало на виду. – Факел! – сказал Ричард Аттертон, обращаясь к Томпсону. – Зачем? – удивился юноша. – Там же светло. Ряд окон наверху устроен так, что солнце проникает сквозь них. – Но скоро стемнеет, – лорд Аттертон озабоченно кинул взгляд на пылающий диск, который погружался в воды озера, а огненная дорожка вспухала ему навстречу, – остановимся лагерем здесь. Надо разжечь костер. Займитесь этим, Томпсон. А я пока… да, только взгляну. Он решительно вошел в воду, и жидкое золото расплескалось вокруг его сапог. Его жена не взглянула в его сторону. Она сидела на камне, опустив глаза и сцепив пальцы тонких рук… Вход в расселину чернел, как обгорелая прореха на светлой ткани. Теперь фигура Аттертона была видна по пояс – черная подпрыгивающая коряга на поверхности цвета смятого сусального золота. Он шел, раздвигая воду руками, словно она и впрямь была плотной. Предположим, отрешенно подумал отец Игнасио, в этом озере и впрямь живет какое-то чудовище… Рыба ведь хорошо клюет именно на закате. А он – без дагора. Но черная фигура, барахтаясь в алом расплаве, уже добралась до скалы. Теперь она карабкалась наверх, но так, словно невидимые ступени, по которым прежде поднимался Арчи, были из сахара и растворились в воде. Человек у скалы оскальзывался, хватался за выступы камня и расплескивал воду руками. Это все закат, подумал отец Игнасио, на закате все выглядит таким… безнадежным… Человек в воде наконец вскарабкался на выступ скалы и протиснулся в чернеющую трещину. Отец Игнасио ждал, зажав четки в опухшей, изъеденной москитами руке. Человек появился вновь. Он растерянно озирался и не столько вошел, сколько спрыгнул в воду, подняв фонтаны брызг. Рассекая руками воду, он шел к ним, и за его спиной смыкались две маленькие волны. Он выбрался на песок и двинулся к Арчи. Вода, которую он не озаботился вылить из сапог, хлюпала и выплескивалась при каждом шаге. Юноша, сидевший на песке, вскочил. – Ты! – процедил Ричард Аттертон. – Ты, мерзкий лжец! Откуда ты взял эту статуэтку? Признавайся! Нашел где-то по дороге? Купил? Выменял? А потом притворился, что взял ее оттуда, да? – Но я видел, – возражал юноша, отступая по мере того, как Аттертон наседал на него, – я сам видел. Рисунки на стенах. Золотые лотосы. И такие странные фигуры. Они будто дышат, живут. И эта статуя – огромная, вся из цельного камня. Солнце играет на ней, в ней! – Там ничего нет, сэр Ричард? – поинтересовался отец Игнасио спокойно. – Нет! – фыркнул тот. – Глухая стена. Камни, скользкие камни, вот и все. Этот хитрый мерзавец всех надул! – Но я видел! – Он и правда видел, сэр Ричард, – сказал отец Игнасио, – вернее, видел его демон. – Верно. Он прошел туда потому, что к нему приросла эта тварь, – негромко сказал Томпсон. – Вот почему. – Так есть там город или нет? – упорствовал Аттертон. – Город есть, – сказал вдруг Арчи, и странная усмешка искривила его рот, – город есть. Но он для тех, кто с дагором. Отец Игнасио глубоко вдохнул и попробовал овладеть собой. – Сэр Ричард, – сказал он как можно более убедительно, – это место не для нас. Лучше бы убраться отсюда. И поскорее. – Хочешь проверить? – напирал Арчи. – Что ж, давай! Утром я пойду туда, куда ты не смог пройти. Куда вы никогда не сможете пройти. И увижу то, что вам никогда не увидеть, жалкий, самодовольный, слепой червяк, крохотный белый человечек со своими белыми слизистыми глазами… – Ах ты! – Хватит, – отец Игнасио встал между ними, – ради всего святого, хватит. – Верно, – Аттертон, казалось, овладел собой. – Прости меня, дорогая. Я… немного увлекся. Его жена безразлично покачала головой. Она сидела на песке, завернувшись в плащ, сжимая его тонкими пальцами на груди и тем самым странно напоминала Арчи. – Мы разобьем лагерь здесь, – Аттертон деловито распаковывал тюк с вещами, извлекая котелок, кружки, жестянку со спичками, – а завтра… Завтра решим. * * * Древние обитатели этой земли, думал отец Игнасио, они ставили здесь свои города, когда людей еще не было и в помине. Мы думали, они исчезли, но они просто затаились. И действуют исподтишка, потому что не смеют противостоять нам открыто. – Не делайте этого, – сказал он. – Что? – Ричард Аттертон не обернулся. Он стоял у кромки воды, спиной к костру, глядя на недосягаемую дверь в невидимый храм. – Вы знаете, о чем я. – Там, – сказал Аттертон, указывая рукой на смутно светящиеся в темноте белые скалы, – то, что я искал всю жизнь. Оно здесь, рядом, в нескольких шагах. И по-прежнему недостижимо. Неужели вы думаете, что меня можно остановить? – Человек, принявший в себя дагора, – сказал отец Игнасио, – больше не человек. – Арчи слаб, в этом все дело. Он всегда был таким. А я сумею совладать с этой тварью. – Нет, – сказал отец Игнасио. – Вы не понимаете, святой отец… Это как… – Наваждение, – подсказал отец Игнасио, – одержимость. Аттертон не ответил. Отец Игнасио повернулся и пошел к костру по холодному песку. За его спиной шипели, набегая на берег, крохотные волны. * * * Томпсон проснулся, стоило лишь дотронуться ему до плеча. Он всегда так чутко спит? |