Онлайн книга «Такой чудесный день»
|
Снова вестибюль, меньше, чем на первом этаже, снова улыбающийся товарищ в голубом и очередь, на сей раз парами к двойной двери в слабо освещенный коридор. – Подождите нас! – крикнул Скол. – Не обязательно идти всем вместе, – успокоил дедушка. Они отстали от родителей и Миры. Те вопросительно оглядывались – родители то есть, Миру из-за малого роста не было видно. Товарищ впереди предложил их пропустить, но дедушка Ян отказался. – Нет-нет, ничего. Спасибо, брат. – Он с улыбкой помахал родителям. Скол последовал его примеру. Дедушка Ян осмотрелся, сияя глазами навыкате и по-прежнему улыбаясь. Его ноздри раздувались в такт дыханию. – Итак, ты наконец увидишь Уникомп. Волнуешься? – Да, очень. Они прошли вперед вместе с очередью. – Я тебя не виню. Потрясающе! Когда еще увидишь машину, которая выберет тебе профессию и назначит задания, решит, жить тебе или умереть, женишься ли ты на понравившейся девушке, а если да, то будут ли у вас дети и как их назовут. Как тут не волноваться? Скол, чувствуя себя неуютно, вскинул глаза. Дедушка Ян, по-прежнему улыбаясь, похлопал его по спине, и они вошли в коридор. – Иди! Смотри на экспозиции, на Уни, на остальное! Все здесь специально для тебя. Смотри! Скол взял наушник со стойки, как в музее. Странное поведение дедушки его встревожило, и хотелось быть там, впереди, с родителями и Мирой. Дедушка Ян тоже надел наушник. – Интересно, что новенького мне скажут?! – хмыкнул он себе под нос. Тревога и неловкость испарились, когда Скол увидел сверкающую стену, по которой носились сотни искрящихся огоньков. Тот же голос, что и в лифте, рассказывал ему в ухо, как Уникомп получает из опоясывающих мир ретрансляционных станций микроволновые импульсы с бесчисленных сканеров, телекомпов и прочего оборудования, как оценивает эти импульсы и посылает ответ на реле и в пункты запроса. Уни – самый быстрый, самый умный, он везде-везде! Следующая экспозиция демонстрировала работу блоков памяти; луч света вспыхивал над перекрещенным металлическим квадратом, освещая то одну, то другую его часть. Голос говорил о пучках электронов и сверхпроводниках, заряженных и незаряженных участках, которые становятся положительными и отрицательными битами информации. Когда Уникомпу задают вопрос, пояснил голос, он просматривает соответствующие биты… Скол не понимал и оттого приходил в еще больший восторг. Уни знает все на свете! Так необъяснимо! Так сказочно! Далее шла стеклянная перегородка, сквозь которую был виден он – Уникомп: два ряда разноцветных металлических кубов, как процедурные кабинки, только ниже и меньше, розовые, коричневые и оранжевые; между ними, в большом, освещенном розовым светом пространстве ходили десять или двенадцать товарищей в голубых комбинезонах. Они улыбались и считывали показания приборов, занося их на красивые голубые пластмассовые планшеты. На дальней стене красовался крест и серп. Часы показывали 11:08 воскр. 12 апр. 145 э. у. В ухо Сколу просочилась и набрала силу музыка: «Всё дальше, дальше…» – играл огромный оркестр так проникновенно и величаво, что на глаза наворачивались слезы радости и гордости. Он стоял бы там часами, разглядывая деятельных веселых товарищей, мерцающие блоки памяти и слушая «Всё дальше, дальше…», а потом «Раса могучих», но музыка понемногу стихла (когда 11:10 превратилось в 11:11), и голос мягко, щадя его чувства, напомнил о ждущих в очереди и попросил перейти к следующей экспозиции. Скол неохотно оторвался от стеклянной стены. Вокруг него тоже вытирали глаза и кивали. Он улыбался, и ему улыбались. Дедушка Ян схватил мальчика за руку и потащил к двери, рядом с которой висел сканер. – Как тебе, понравилось? Он кивнул. – Это не Уни. Скол широко раскрыл глаза. Дедушка выдернул у него наушник. – Не Уникомп, – продолжил он быстрым шепотом. – Коробки эти, розовые и оранжевые, – не настоящие! Просто милые игрушки на радость Семье! – Его выпуклые глаза были совсем рядом, капельки слюны брызгали Сколу на нос и щеки. – Он там, внизу! Под нами еще три этажа! Хочешь посмотреть? Хочешь увидеть настоящий Уникомп? Скол только беспомощно таращился на деда. – Хочешь? Посмотреть хочешь? Я могу показать! Скол кивнул. Дедушка Ян отпустил его руку и выпрямился. – Хорошо, пойдем. – Взяв Скола за плечо, он повел его обратно мимо стеклянной перегородки, у которой толпились товарищи, мимо схемы блоков памяти с бегающим лучом, мимо экспозиции с сотнями огоньков, сквозь очередь – прошу прощения! – и по коридору в другую сторону, где было пусто и сумрачно, со стены свисал огромный неисправный телекомп, а рядом стояли носилки с подушками и сложенными одеялами. В углу находилась дверь со сканером. Дедушка удержал его руку. – Сканер, – произнес Скол. – Не нужно. – Разве мы не туда ид… Не обращая внимание на сканер, дедушка Ян подтолкнул Скола вперед, вошел следом и с силой потянул на себя шипящую медленно закрывающуюся дверь. Скол уставился на него, весь дрожа. – Ничего страшного, – резко сказал дедушка, а потом, уже не резко, а ласково взял его голову обеими руками. – Ничего страшного. Все будет в порядке. Я делал так тысячу раз. – Мы не спросили разрешения. – Скол все еще трясся. – Ничего страшного. Смотри: кому принадлежит Уникомп? – Как принадлежит? – Ну чей он? Чей это компьютер? – Он… всей Семьи. – А ты член Семьи, так ведь? – Да… – Значит, это и твой компьютер! Он принадлежит тебе, а не наоборот – не ты ему, а он тебе. – Нет, мы должны спрашивать разрешения! – Скол, пожалуйста, верь мне. Мы ничего не возьмем и даже не будем трогать. Только посмотрим. Я для этого сегодня и приехал – показать тебе настоящий Уникомп. Ты же хочешь его увидеть? Скол секунду поколебался. – Да. – Вот и не волнуйся, все в порядке. – Дедушка ободряюще посмотрел ему в глаза, а затем отпустил его голову и взял за руку. С площадки, на которой они стояли, вела вниз лестница. Они спустились на четыре или пять ступенек – стало прохладно, – и дедушка остановился, придержав Скола. – Жди здесь. Я на секунду. Никуда не уходи. Скол испуганно смотрел, как дедушка поднялся обратно на площадку, осторожно выглянул и нырнул в дверь. Она медленно закрылась. Скол снова затрясся. Сначала он не коснулся сканера, а теперь стоит в одиночестве на холодной пустынной лестнице – и Уни не знает, где он! |