Онлайн книга «Жизнь среди людей»
|
– Здорово, – сказал он, – О чем болтаем? – Не твое дело, – сказала Женя. – О, вы собираетесь на свидание, – Гриша засмеялся, – Эй, Темыч, наш зомбяк решил жируху на свидание позвать. – Идиот, – сказала Женя и хотела толкнуть Гришу, но он уже убежал вперед, громко смеясь. И мы снова замолчали. Через пару минут мы вошли в тенистый двор, где буйство красок сменилось пожелтевшими деревьями, зеркальными лужами и шелестом листьев на ветру. Шум машин стал тише. Сразу стало легче, и голова перестала гудеть. А вот подвальный рок-магазин оказался удушающе маленьким. Там почти не было места, особенно когда весь наш шумный класс оказался внутри. Я тут же поднялся по ступенькам и вернулся на улицу. Я направился к скамейке во дворе, но увидел, что на качелях кто-то сидит и машет мне рукой. Я подошел поближе и, присмотревшись, понял, что это Надя Соловьева. Она фотографировала себя на смартфон. На ней были кеды, обтягивающие джинсы и куртка светло-голубого цвета. Ей даже шло. Я подошел к ней, потому что, когда видишь рядом знакомого человека, надо к нему подходить и здороваться. Здоровались мы в школе утром, поэтому я просто кивнул и сел на качели рядом. У Нади были красивые вьющиеся волосы по пояс. Жаль только, что темные, а не светлые. – А ты почему не пошел в магазин? – спросила она. – Я не слушаю рок, – сказал я, начав раскачиваться. – Я тоже. Я считаю, что рок – это очень агрессивная музыка, которая разрушает душу. – Да? – Короче, ученые проводили опыты на растениях. Если им включать Моцарта, то они хорошо растут. А если рок, то они умирают. – Кому им? Ученым или растениям? – уточнил я. – Ты дурак? Конечно, растениям. – Понятно. – Вот. Короче, рок – это плохая музыка. Поэтому я ее не слушаю, – сказала Надя. – А Моцарта слушаешь? – спросил я, обрадовавшись, что у нас есть общая тема для разговора. – Мне нравится, хотя он не самый любимый мой композитор. Его музыка такая… – я задумался, подбирая правильное слово, – идеальная, гармоничная. Но в последнее время мне нравится что-то более эмоциональное. Сам не знаю почему. Надя ничего не ответила, а я не обратил внимания, потому что качался, и мне было хорошо. Качели слегка скрипели, потому что были старые. Меня относило то назад, то вперед, и я чувствовал ветер на лице. В раскачивании был ритм. Логика. Движение туда и обратно. Если бы жизнь была похожа на качели или аттракцион. Чтобы все было известно. Надя что-то сказала, но я не услышал. – Эй? – сказала она громко. – Ты мне? – спросил я. – Ага. Тогда я перестал раскачиваться. – Да? – А что ты последнее читал? – спросила Надя. – «Как кулинария сделала нас людьми». Там про то, как приготовление пищи… – А я Симону де Бовуар читаю, – сказала Надя. – В оригинале. Надя знала четыре языка и постоянно ездила на какие-то олимпиады. Я немного завидовал, потому что знал только английский язык, да и то не на самом высоком уровне. – Ты читаешь «Второй пол»? – спросил я. – «Прелестные картинки», – ответила она. – Очень интересная книга. Но мальчикам такое неинтересно, потому что Симона де Бовуар – феминистка. – Мне интересно, – сказал я. – Я люблю литературу про изменения в человеческом обществе. И считаю, что большинство изменений правильные, а возвращение к старым обычаям – это бессмысленная трата времени. В книге «Конец истории и последний человек» говорится о том, что человек стремится к либеральной… – Что, зомбик, отбиваешь у меня девушку? – услышал я голос Артема Хвостова. Он засмеялся, и я решил, что это была шутка. Гриша Зыбин улыбнулся. – О, круто, – длинный Юра Бережков подошел к нам, – Дайте мне покачаться. Я думал, что Надя слезет с качелей, потому что она не качалась, а просто сидела. Но она не слезла. – Эй, зомбяк, давай слезай, – сказал Артем Хвостов. Я слез, а Юра Бережков сел и стал раскачиваться. Качели заскрипели громче, чем раньше. Только тогда я заметил, что краска в некоторых местах облезла, да и вообще выглядели они не очень крепко. Юра рассмеялся. Его смех разнесся по двору и улетел вверх вместе с птицами. Я вспомнил песню из «Приключений электроника» (очень люблю первые две серии) про качели. Теперь я понял, что значит выражение «крылатые качели». Можно собой гордиться. Юра раскачивался все выше, выше и выше, и это зрелище завораживало. Качели летали туда-сюда, ходили ходуном. Надя слезла и встала рядом с Артемом, а он шлепнул ее по правой ягодице. Юра раскачивался. Раскачивался все выше. И вдруг… Он совершил полный оборот вокруг перекладины качелей. Артем и остальные начали аплодировать и что-то ему кричать, а я просто смотрел. Предназначены ли качели для этого? Если нет, то зачем в них встроена возможность сделать полный оборот? Интересно. Предназначение – это человеческая мысль. Полностью человеческая выдумка. Человек думает, что плавники предназначены для плавания, но однажды, 385 миллионов лет назад, первое животное вышло на сушу. А Юра качался, качался, качался, сделал еще один оборот, затем еще и еще… Качели ходили ходуном, скрипели, пытались вырваться из земли. Быстрее, быстрее, быстрее. И вдруг все закончилось. На качелях никого не было, а Юра уже лежал на земле. Все застыли на своих местах. Даже время остановилось, и я не мог шевельнуться или заговорить. Только качели раскачивались – туда-обратно, туда-обратно, замедляясь и замедляясь. Я не сразу понял, что случилось, – так быстро все произошло. Издалека я слышал какой-то гул, который становился все выше, выше, выше, пронзительнее. И вот уже в мире не осталось ничего, кроме этого звука. Это визжала Надя Соловьева. – Заткнись, – сказал Артем Хвостов, и она замолчала. А время вновь полетело, как раньше. Все заговорили разом: – Че делать, чуваки? – Скорую вызывать. – Да, скорую надо. Он же башкой ударился. – Да ладно. Щас встанет и пойдет. – Да. Отведем домой просто. – Точняк. Они говорили и говорили, они не замолкали. – Надо его к врачу, – неестественно высоким голосом сказала Алина. – Отведем его домой, – сказал Артем Хвостов. – Давай, Гринь. |