Онлайн книга «Брачный сезон. Не позвать ли нам Дживса? (сборник)»
|
– Ну разумеется, намерен. Тут и спорить не о чем. Естественно, возмещу все, до последнего пенни. Ноблес… как это говорится, Дживс? – Оближ, милорд. – Вот именно. На карту поставлена честь Рочестеров. Но мне нужно время, черт подери, чтобы сколотить такую сумму: три тысячи фунтов два шиллинга и шесть пенсов. – Три тысячи пять фунтов два шиллинга и шесть пенсов, милорд. Вы забываете изначальные пять фунтов, поставленные тем господином. – Верно. Из головы вылетело. Вы сунули его пятерку в карман брюк, и мы так с нею и уехали. – Совершенно верно, милорд. Итого, общая сумма вашей задолженности капитану Биггару… – Это его так зовут? – Да, милорд. Капитан К. Дж. Брабазон-Биггар, клуб «Объединенные Странники», Нортумберланд-авеню, Лондон, W.C.2. Как секретарь вашего сиятельства я записал его фамилию и адрес на билете, который сейчас находится у него. А согласно корешку, который он предъявил и я в качестве вашего секретаря у него принял, ему от вас следует получить три тысячи пять фунтов два шиллинга и шесть пенсов. – О Господи. – Да, милорд. Сумма значительная. Немало бедняков были бы рады трем тысячам пяти фунтам двум шиллингам и шести пенсам. Билл поморщился. – Я был бы вам признателен, Дживс, если бы вы нашли возможным как-то обойтись без повторения этих цифр. – Хорошо, милорд. – Они уже намалеваны на моем сердце разноцветными красками. – Конечно, милорд. – Кто это говорил, что когда он – или это была она? – умрет, у него – или у нее – на сердце окажется записано какое-то слово? – Королева Мария Шотландская, милорд, предшественница великой королевы Елизаветы Тюдор. Слово было – «Кале», а в целом замечание должно было выражать ее горе в связи с утратой этого города. – Ну так вот, когда я умру, что произойдет очень скоро, если я и дальше буду себя чувствовать так, как сейчас, взрежьте мою грудную клетку, Дживс… – Как прикажете, милорд. – …и, готов спорить на два шиллинга, вы найдете, что на моем сердце запечатлены слова: «Три тысячи пять фунтов два шиллинга и шестипенсовик». Билл встал и нервно прошелся по комнате. – Каким образом можно наскрести такую сумму, Дживс? – Тут потребуется серьезная и длительная экономия, милорд. – Еще бы. На долгие годы. – А капитан Биггар производит впечатление человека довольно нетерпеливого. – Это я и без вас заметил. – Да, милорд. – Давайте сосредоточимся на настоящем моменте. – Хорошо, милорд. Будем помнить, что жизнь человеческая вся умещается в краткой текущей минуте, а что до остального, то прошлое ушло, а будущего еще не существует. – Как вы сказали? – Это Марк Аврелий, милорд. – Ах да? А я говорю, давайте сосредоточимся на том, что будет, если этот господин Биггар вдруг прикатит сюда. Он меня узнает, как вы думаете? – Я склонен думать, что нет, милорд. Усы и нашлепка на глазу обеспечивали вполне надежную маскировку. Ведь за прошедшие несколько месяцев мы имели дело со многими вашими знакомыми… – И ни один не догадался, что это я! – Совершенно верно. Тем не менее при данных обстоятельствах приходится считать сегодняшнее происшествие своего рода финалом. Очевидно, что на завтрашних скачках наше появление невозможно. – Я-то рассчитывал, что мы отхватим на Дерби кругленькую сумму. – Я тоже, милорд. Но после того, что случилось, всякую букмекерскую деятельность следует считать приостановленной на неопределенный срок. – А может, рискнем еще разок, напоследок? – Нет, милорд. – Конечно, я понимаю. Стоит нам появиться утром в Эпсоме, и первый человек, с которым мы столкнемся, будет этот самый капитан Биггар. – Как бес Аполлион, стоящий на пути. Вот именно, милорд. Билл провел ладонью по своей встрепанной шевелюре. – Эх, если бы я не спустил те деньги, что мы набрали в Ньюмаркете! – Да, милорд. «И слов грустней не сочинить, чем: «Так могло бы быть!» Уиттьер. – Вы предостерегали меня. – Я понимал, что мы не в том положении, чтобы идти на такой риск. Потому я вам так настойчиво советовал вторую ставку капитана Биггара не принимать. Чуяло мое сердце. Конечно, вероятность, что этот дубль окажется выигрышным, была невелика, но когда я увидел, как Мамаша Уистлера проходит к старту под нашей трибуной, у меня кошки на душе заскребли. Эти длинные ноги, этот могучий круп… – Перестаньте, Дживс. – Хорошо, милорд. – Я хочу забыть Мамашу Уистлера. – Понимаю вас, милорд. – А кто он вообще-то такой, этот Уистлер? – Довольно известный художник – пейзажист, портретист и жанрист, милорд, родился в Лоуэлле, штат Массачусетс, в 1834 году. Его «Портрет моей матери», написанный в 1872 году, особенно ценимый знатоками, был в 1892 году приобретен французским правительством для Люксембургской галереи в Париже. Его работы отмечены печатью индивидуальности и славятся изысканной гармонией красок. Билл перевел дух. – Какой, вы говорите, гармонией? Изысканной? – Да, милорд. – Понятно. Спасибо, что вы мне сказали. А то я очень беспокоился насчет его гармонии. – Билл задумался. – Дживс, если дело примет наихудший оборот и Биггар схватит меня за руку, можно ли рассчитывать, что мне скостят срок по закону об игорных долгах? – Боюсь, что нет, милорд. Вы взяли у этого господина наличные. Это денежная сделка. – Значит, по-вашему, это кутузка? – Полагаю, что так, милорд. – И вас тоже заметут, как моего секретаря? – Вполне возможно, милорд. Тут я не вполне уверен. Надо будет проконсультироваться с моим адвокатом. – Но мне точно светит посадка? – Да, милорд. Но сроки, как я слышал, дают небольшие. – Представляете себе, что будет в газетах? Девятый граф Рочестер, чьи предки проявили отвагу на поле брани при Азенкуре, позорно бежал с поля в Эпсоме, преследуемый рассвирепевшим игроком на скачках. Мальчишки-газетчики с ума сойдут от счастья. – Да, можно не сомневаться, что обстоятельства обращения вашего сиятельства к общедоступному букмекерству привлекут широкий общественный интерес. Билл, расхаживавший по комнате из угла в угол, замер на одной ноге и устремил на собеседника взгляд, полный укоризны. – А чья это была идея, чтобы я пошел в общедоступные букмекеры? Ваша, Дживс. Не хочу вас бранить, но признайтесь: это вы придумали. Вы были этим самым, как это говорится?.. |