Онлайн книга «Фермуар последней фрейлины»
|
Эта картина навсегда отпечаталась в ее памяти. Справившись с собой, Настя подошла к двери реквизитной, деликатно постучала в нее. Трофимов не отозвался. Настя постучала громче, постучала изо всех сил — и снова никакого результата. Да что же он? Сам просил ее зайти, а самого нет на месте! Трофимов в своем репертуаре! Может, так увлекся работой, что ничего не слышит? Настя открыла дверь, заглянула внутрь и окликнула: — Петр Семенович, вы здесь? — Здесь! — раздался из полутемного помещения странный приглушенный голос. — Что же вы не отзываетесь? — Настя вошла в полутемную комнату, осторожно прикрыла за собой дверь, шагнула вперед и снова окликнула реквизитора: — Да где же вы? — Здесь! — ответил ей прежний голос. И снова что-то в этом голосе показалось Насте странным. Он звучал как-то ненатурально, как будто Насте отвечал не живой человек, а механическая игрушка. — А что у вас так темно? — Здесь! — повторил тот же голос с той же ненатуральной, механической интонацией. — Что здесь? — недовольно переспросила Настя. И снова тот же голос повторил: — Здесь! — Черт знает что… — пробормотала Настя. Не зря в театре недолюбливают Трофимова. Какой-то он странный, неприятный… Настя хотела уже уйти, но что-то ее удержало. Ведь он хотел поговорить с ней о чем-то важном… Она огляделась и увидела на стене выключатель. Потянулась к нему, нажала кнопку. Большая комната заполнилась бледным мертвенным светом люминесцентных ламп. По углам высветились рыцарские доспехи, кованые алебарды, мушкеты и аркебузы, старинные граммофоны с огромными разрисованными трубами, начищенные до блеска самовары, громоздкие довоенные радиоприемники. Все это старье, время от времени использовавшееся в театре, было или куплено задешево в антикварных лавочках, или сделано самим Трофимовым. Причем отличить первое от второго было иногда трудно — руки у Трофимова были золотые, этого никто не мог у него отнять. — Петр Семенович, да где же вы? — повторила Настя, по-прежнему не видя реквизитора. — Что вы, в прятки со мной играете? И снова прежний странный голос повторил: — Здесь! И тут Настя увидела, откуда раздается этот голос. В глубине комнаты стоял небольшой старинный столик, так называемый ломберный, красного дерева, крытый зеленым сукном. Этот столик использовали в сценах карточной игры. На этом столике стояла красивая старинная клетка, а в этой клетке сидел попугай. Большой красно-синий попугай. Ну да, теперь Настя вспомнила, что у Трофимова был попугай — и он его тоже использовал как реквизит в нескольких спектаклях. Попугай умел произносить одно-единственное слово — «Здесь». Уж почему он выучил именно это слово — никто не знал. И вот с ним-то Настя и разговаривала, войдя в эту комнату… Настя едва не рассмеялась, до того глупо она выглядела. Да, но где же сам Трофимов? Настя подошла к ломберному столу, как будто попугай мог ответить на ее вопрос — и яркая экзотическая птица повторила свою единственную реплику: — Здесь! И в ту же секунду Настя увидела реквизитора. Попугай сказал ей правду: Трофимов действительно был здесь, он лежал рядом с ломберным столом, широко раскинув руки и ноги и запрокинув голову. — Петр Семенович… — мгновенно онемевшими губами окликнула Настя. Точнее, только хотела окликнуть, из горла выдавилось лишь слабое хрипенье. Потому что все тело сковал страх. — Мамочка… — прошептала она, — ой, мама… Но мама была далеко, да и чем бы она помогла в данном случае? Титаническим усилием оторвав ноги от пола, Настя сделала несколько неуверенных шагов и подошла к Трофимову. Показалось ей или нет, что от тела послышался какой-то звук? Вдруг он жив, просто плохо человеку стало? Настя наклонилась над ним, протянула руку к его руке, чтобы проверить пульс — и тут же поняла, что это бесполезно, что она опять опоздала. Вокруг головы Трофимова по паркетному полу растеклось большое темное пятно, в происхождении которого у Насти не было никаких сомнений. Это была кровь. Рядом с телом, на окровавленном полу, валялся тяжелый старинный медный подсвечник. Его массивное основание было покрыто кровью, не оставляя сомнений — именно этим подсвечником был нанесен роковой удар. Глаза реквизитора были широко открыты, они смотрели на что-то, видимое только ему. Теперь у Насти не было никаких сомнений — реквизитор был мертв. Причем она не сомневалась и в том, что он убит. Вот же и орудие убийства — этот самый подсвечник… Она машинально протянула руку к подсвечнику, но тут же одернула себя — что ты делаешь, дура? Ведь отпечатки останутся… В голове малость прояснилось, она осознала себя стоящей над трупом в пустой комнате, просто триллер какой-то! Настя выпрямилась, огляделась по сторонам — ведь Трофимова наверняка убили только что… может быть, убийца еще находится здесь, в этой комнате? И тут попугай снова хрипло выкрикнул свою единственную реплику: — Здесь! Настины нервы не выдержали: она бросилась бежать, стремглав вылетела из реквизитной и понеслась по коридору не разбирая дороги… и налетела на какого-то человека. Настя отшатнулась, попятилась — вдруг это убийца? — и узнала широкое, простоватое лицо капитана Ненарокова. — Анастасия Николаевна! — проговорил капитан удивленно и с долей осуждения. — Что с вами? На вас лица нет! — Там… — пробормотала Настя, едва справившись со своим голосом и тыкая рукой назад, в сторону реквизитной. — Там… — Да что там такое? — переспросил полицейский. Настя не могла говорить, ее била крупная дрожь, и зуб не попадал на зуб. Полицейский неожиданно схватил ее за плечи и сильно встряхнул, как тряпичную куклу. И это неожиданным образом помогло. Настя справилась с дрожью и проговорила вполне отчетливо: — Там Трофимов. Реквизитор. — И что с ним такое? — поинтересовался капитан. — Он… он мертв. Убит. — Что? — В глазах и в голосе капитана было недоверие. — Вы уверены, что он мертв? — Уверена, — от возмущения его недоверием Настя даже немного успокоилась и заговорила вполне связно: — Если не верите мне — можете посмотреть и убедиться. — Ну, я непременно посмотрю, — капитан прошелся пятерней по своим и без того растрепанным волосам, тяжело вздохнул. — Показывайте, где вы его нашли. |