Книга Фермуар последней фрейлины, страница 23 – Наталья Николаевна Александрова

Нет, она не станет об этом думать, этак можно с ума сойти. Неужели тетю Дусю убили? Вот так просто сбросили с балкона никому в жизни не сделавшую плохого безобидную старуху? Не может быть! Кто способен на такую подлость?

Хотя, что-то такое утром говорила тетя Дуся, кто-то к ней приходил, спрашивал насчет бабушки, она хотела предостеречь Настю. Неужели? Неужели это как-то связано с ее смертью?

Этот полицейский капитан с такой забавной фамилией Ненароков смотрел на нее так строго, как будто в чем-то обвиняя. Если вам есть что сказать, скажите это сейчас! Ага, не хватало еще рассказывать ему о бабушке!

Да он и слушать не станет, бабушка умерла больше десяти лет назад, ее и в театре-то не все помнят. И тут вдруг приходил к ее подруге какой-то подозрительный корреспондент. И теперь и не узнать, из какой газеты. Нет, смерть тети Дуси — это какое-то ужасное совпадение, нужно примириться с ней и больше не думать.

Настя прошла на кухню, удачно увернувшись от зеркала. Надоело уже свою физиономию жуткую разглядывать.

И тут она вспомнила, что забыла зайти в магазин. Совершенно вылетело из головы.

Заглянув для порядка в холодильник, она поняла, что он пуст, хоть вообще отключай. Ну что она за хозяйка? Хотя за последние два года вроде бы и некому готовить. И заботиться не о ком. Мама, узнав о ее изменившемся семейном положении, не посочувствовала ей и даже, похоже, ничуть не расстроилась.

«Не горюй, Аська, — сказала она тогда по телефону, — такая уж судьба у женщин нашей семьи — замуж выходить непременно по два раза. И второй раз — уж навсегда. Так что не расстраивайся, найдешь еще свое семейное счастье!»

Родители развелись, когда Настя была совсем маленькой, отца она почти не помнит. Он уехал в другой город и с дочкой встреч не искал, хотя мама и не препятствовала.

Бабушкин первый муж был геологом, каждый год уходил в партии и утонул где-то в районе Подкаменной Тунгуски, когда его дочери было семь лет. Потом бабушка вышла замуж за своего старого друга, тоже художника, он умер раньше ее.

Хорошо матери говорить, вздохнула Настя, живет там в своей Бельгии на всем готовом, а тут и накормить некому…

И в это время послышался звонок в дверь.

Настя мгновенно напряглась, со вчерашнего дня она не ждала от незнакомых и неожиданных звонков ничего хорошего.

Звонок был одиночный, робкий. Зоя Васильевна звонит три коротких звоночка, соседка снизу может прибежать по поводу протечки или шума, но у нее звонок громкий, настойчивый.

Настя посидела немного, прислушиваясь. Звонок повторился. Она тут же рассердилась на себя. С чего это она так разволновалась? Чего ей бояться в собственной квартире?

— Кто там? — хотела спросить громко и решительно, но голос предательски дрогнул.

— Это я, Сергей… — Голос бывшего мужа тоже звучал робко, неуверенно.

«И чего он повадился, интересно знать?» — Настя чуть не сказала это вслух. В глазке виднелась совершенно незнакомая рожа с выпученными глазами. Но, если приглядеться, то узнать можно.

— Настя, открой, мне нужно с тобой поговорить!

На губах у Насти застыл резкий ответ, что разговаривать им совершенно не о чем, что жили они два года друг без друга вполне сносно и дальше проживут.

— Извини, я плохо себя чувствую, устала очень… — пробормотала она вполголоса.

— Настя, это важно!

Настя вздрогнула.

Только сегодня утром Евдокия Михайловна говорила ей те же слова. А она не поверила и не поторопилась. Может быть, если бы Настя приехала сразу к ней, то тетя Дуся была бы жива?

— Заходи! — Она открыла дверь и отступила в сторону.

Он тщательно вытер ноги об половик и нашел в ящике под вешалкой тапочки — новые, все его вещи, все, что он не забрал, Настя в свое время вынесла на помойку, чтобы о нем ничто не напоминало.

Настя в это время думала, куда его провести.

Если на кухню, то он запросит чаю или кофе, а у нее кофе-то найдется, но к нему ничего нет, в доме хоть шаром покати. А если в гостиную, то там кажется не убрано…

— Как ты себя чувствуешь? — участливо спросил Сергей, держа путь на кухню.

— Нормально, — голос снова дрогнул, и она рассердилась на себя, — сам, что ли, не видишь?

— Ну, вчера гораздо хуже было, — хмыкнул он.

Что-то такое почувствовала она в его голосе и насторожилась. Вот зачем он притащился? И вчера, что он делал в ее дворе? И эти двое уродов, они явно не местные.

Настя прожила в этом доме много лет, и знала если не всех в окружающих дворах, то очень и очень многих. С кем-то из жильцов была близко знакома, кого-то просто знала в лицо. Но эти двое никогда не попадали в поле ее зрения. Такую рожу, как у того рыжего, раз увидишь — не забудешь!

Настя остановилась, не дойдя до кухни. Сергей не услышал ее шагов сзади и оглянулся.

Настя внимательно взглянула на него. Ничего особенного, человек как человек. Не очень и изменился, как будто и не было этих двух лет. Похудел немножко, волос чуть меньше стало, а так… Одет чисто, аккуратно, рубашка новая, стрижка свежая.

— Настя, — он правильно понял ее взгляд, — я вижу, что ты мне не рада, но мне нужно с тобой поговорить.

— У тебя неприятности? — отреагировала она.

Наверняка так и есть, иначе с чего бы он притащился? Проверить ее самочувствие? Ох, не верится!

— Напротив, все хорошо, — ровным голосом ответил он.

Врет или нет? Непонятно. Хорошо бы посмотреть ему в глаза, но для этого нужно подойти близко. И положить руки ему на плечи, чего Насте делать совсем не хотелось.

Вот интересно, выходила за него ведь по любви, какой уж там расчет. И все у них было хорошо — и в смысле секса, и вообще. А вот как только приняла она решение выбросить его из своей жизни — так все чувства как отрезало. Возможно, этому способствовали белые безумные глаза младшего бандита и нож возле ее шеи.

Сергей оглядел кухню, и Настина рука сама нажала кнопочку электрического чайника. Если человека чаем не напоить, то что вообще на кухне делать?

Она сунулась за заваркой в шкафчик, и тут, за банками с крупой, увидела вдруг коробку шоколадных конфет.

И как она там очутилась? Ах да, месяца два назад Лизавета Васина, играющая у них Офелию и Джульетту, оказалась беременной. То есть залетела-то она гораздо раньше, но тогда вдруг стало здорово заметно. Вера Степановна первая сказала — что-то вы, Лизочка, сильно возмужали. Настя тогда переглянулась с Лизаветой и все поняла, та и призналась ей приватно, что сначала не хотела ребенка оставлять, но муж вопрос ребром поставил, прямо до развода. А если в театре сейчас узнают, то ее из всех спектаклей выкинут и новых ролей не дадут, желающие на ее место найдутся. А так она до конца сезона доиграет, летом родит, а осенью можно снова в театр вернуться.