Книга Алхимик, страница 35 – Паоло Бачигалупи

Я добежал до вершины террикона и заглянул в долину. Ничего.

Подстроил увеличение шлема. Подо мной были монотонные склоны щебенки из хвостов. На склонах – валуны, некоторые размером с наш корабль, потрескавшиеся, разбитые мощной взрывчаткой, чередуясь с неровным сланцем и тонкой пылью расходных материалов от работ «СесКо».

Рядом со мной оказался Яак, через секунду Лиза. Штанина летного костюма разорвана и окровавлена. Лиза стерла грязь с лица и съела ее, рассматривая долину внизу.

– Есть что?

Я покачал головой:

– Ничего. Ты как?

– Чистый перелом.

– Там! – показал Яак.

В долине что‑то бежало, спугнутое охотником. Оно скользило вдоль неглубокого ручья, вязкого от кислоты хвостов. Корабль гнал это существо к нам. И ничего. Ни ракетного огня. Ни расплавленного шлака. Только бегущее существо. Масса перепутанных волос. Четвероногое. Заляпанное грязью.

– Что‑то биотехнологическое? – предположил я.

– Рук нет, – тихо сказала Лиза. – Никакой вообще аппаратуры.

– Какой псих станет делать биоробота без рук? – буркнул Яак.

Я оглядел ближайшие терриконы:

– Может, подсадная утка?

Яак проверил данные сканирования, полученные от более агрессивных приборов охотника.

– Не думаю. Можем поднять охотника повыше? Хочу оглядеться.

По команде Лизы охотник поднялся выше, предоставляя своим сенсорам более широкий обзор. Вой турбин стал тише.

Яак подождал, пока в наголовный дисплей придут новые данные.

– Нет, ничего. И никаких новых сигналов тревоги от станций периметра. Мы одни.

Лиза покачала головой:

– Все‑таки надо было сбросить на него с базы мини‑атомную.

Там, в долине, отчаянный бег биоробота замедлился до рыси. Вроде бы он не подозревал о нашем присутствии. Теперь, поближе, можно было разглядеть его форму: мохнатое четвероногое с хвостом. Шнуры шерсти свисали с ляжек, словно украшения, отягощенные комьями глины. Вокруг ног остались потеки от водосборных прудов, будто это создание вброд переходило реки мочи.

– Довольно мерзкий биоробот, – сказал я.

Лиза приложила приклад к плечу:

– Сейчас станет биотрупом.

– Стой! – сказал Яак. – Не надо его плавить.

Лиза раздраженно обернулась:

– Ну, что еще?

– Это совсем не биоробот, – прошептал Яак. – Это собака.

Он вдруг встал и запрыгал по склону холма, прямо через щебенку, к этому животному.

– Погоди! – крикнула Лиза, но Яак уже полностью раскрылся и мчался размытой полосой на полной скорости.

Животное взглянуло на Яака, летящего с воплями вниз по склону, повернулось и бросилось бежать. Но потерпело фиаско – Яак догнал собаку через полминуты.

Мы с Лизой переглянулись.

– Ну да, – сказала она. – Для биоробота невероятно медленно. Я видала кентавров порезвее.

Когда мы поравнялись с Яаком и животным, Яак загнал его в пологую расселину. Оно стояло посреди канавы медленно текущей воды, трясясь, завывая и скаля зубы на нас, окруживших его. Зверь попытался прорваться в обход, но Яак легко пресек эту попытку.

Вблизи животное выглядело еще более жалким, чем казалось издали, – добрых тридцать кило рычащей чесотки. Лапы изрезаны и окровавлены, клочья меха вырваны, под ними гниющие химические ожоги.

– Черт меня побери! – выдохнул я, глядя на животное. – И правда похоже на собаку.

Яак усмехнулся:

– Это как динозавра живого найти.

– Как эта штука могла здесь жить? – Лиза обвела рукой горизонт. – Тут нечем питаться. Наверняка модифицированная. – Она пригляделась пристальнее, потом посмотрела на Яака. – Ты уверен, что у периметра ничего нет? Что это не какая‑то приманка?

Яак покачал головой:

– Ничего. Ну вот ни проблеска.

Я подался ближе. Животное оскалило зубы в гримасе ненависти.

– Здорово потрепанная тварь. Может, и правда настоящая.

– Ага, я видал настоящую в зоопарке. И говорю вам, что это собака.

Лиза замотала головой:

– Не может быть. Она бы сдохла сразу же.

Яак только усмехнулся и покачал головой:

– Как видишь. Посмотри на нее.

Он протянул руку – отвести шерсть с морды зверя, показать нам его пасть.

Животное бросилось и всадило зубы ему в руку, стало ее трясти, рыча, а Яак смотрел на это создание, закусившее его плоть. Оно мотало головой, стараясь оторвать Яаку руку. Морду и зубы измазало струйками крови – это клыки нашли артерии Яака.

Яак засмеялся, кровь перестала течь.

– Черт, поглядите‑ка! – Он поднял руку и полностью вытащил зверя из потока. С шерсти капало. – Я себе зверушку завел.

Пес повис на руке Яака, как на суку. Попытался и дальше трепать руку, но без опоры получалось плохо. Даже Лиза улыбнулась.

– Жуткий должен быть облом – проснуться и обнаружить, что ты уже в конце своей эволюционной кривой.

Пес рычал, не намереваясь отпускать врача. Яак засмеялся, достал мономолекулярный нож.

– Держи, собачка.

Он отрезал себе руку, оставив ее в пасти озадаченной собаки. Лиза склонила голову набок:

– Думаешь, мы можем на нем как‑то заработать?

Яак смотрел, как пес гложет его отрезанную руку.

– Где‑то я читал, что собак использовали для еды. Интересно, каковы они на вкус.

Я проверил время на наголовном дисплее. Мы уже час убили на упражнение, за которое нам явно никаких бонусов не будет.

– Забирай свою собаку, Яак, и давай в охотника. Все равно мы ее есть не станем, пока не поговорим с Бунбаумом.

– Он объявит ее собственностью компании, – буркнул Джек.

– Да, так оно обычно и бывает. Но все равно мы должны доложить. Можем сохранить доказательство, раз мы его не подорвали.

На ужин мы ели песок. За стенами бункера охраны сновали туда‑сюда шахтные роботы, вкапываясь все глубже в землю, превращая ее в месиво хвостов с серной кислотой, оставляемое в открытых водоемах, когда вскрываются грунтовые воды, или складируемое в тысячефутовые терриконы. Приятно было слышать эти машинки, как они суетятся целый день. Только ты, и эти боты, и прибыль, и если ничего не взорвут, пока ты на дежурстве, это всегда плюс.

После ужина мы сели в кружок и стали заострять Лизе кожу, вставляя вдоль конечностей лезвия, так что она со всех сторон стала выглядеть как бритва. Лиза подумывала даже о мономолекулярных лезвиях, но с ними слишком легко случайно отнять себе конечность, а мы и без того теряем достаточно много частей тела. Такой фигней пусть занимаются те, кому работать не надо: эстеты из Нью‑Йорка и Калифорнии.