Онлайн книга «Улисс»
|
– И ведь у нас есть, не правда ли, эти бесценные страницы «Вильгельма Мейстера» [661]. Великий поэт – про своего великого собрата по ремеслу. Колеблющаяся душа, что в смертной схватке с целым морем бед, терзаемая сомнениями и противоречиями, как это бывает в реальной жизни. Он выступил на шаг вперед в контрдансе скрипнув воловьей кожей и на шаг назад в контрдансе по торжественному паркету он отступил [662]. Безмолвный помощник, приотворив осторожно дверь, сделал ему безмолвный знак. – Сию минуту, – сказал он, уходяще скрипнув, хоть уйти медля. – Прекрасный и неприспособленный мечтатель в болезненном столкновении с жестокой реальностью. Постоянно убеждаешься, насколько истинны суждения Гете. Истинны при более глубоком анализе. Двускрипно в куранте унес он анализ прочь. Плешивый, с высшим вниманьем, у двери словам помощника подставил большое ухо: слова выслушал: удалился. Остались двое. – Мсье де ла Палисс [663], – язвительно усмехнулся Стивен, – был еще жив за четверть часа до смерти. – А вы уже отыскали шестерку доблестных медиков [664], – вопросил желчным старцем Джон Эглинтон, – которые бы переписали «Потерянный рай» под вашу диктовку? Он его называет «Горести Сатаны». Усмехайся. Усмехайся усмешкой Крэнли. Сперва ее облапил Потом ее огладил А после взял и вдруг Катетер ей приладил. Ведь он был просто доктор Веселый парень док… [665] – Я думаю, для «Гамлета» вам понадобится на одного больше. Число семь драгоценно для мистиков. Сияющая седмица [666], как выражается У.Б. Блескоглазый с рыжепорослым черепом подле зеленой настольной лампы вглядывался туда где в тени еще темнозеленей брадообрамленное лицо, оллав, святоокий [667]. Рассмеялся тихо: смех казеннокоштного питомца Тринити: безответный. Многоголосый Сатана, рыдая [668], Потоки слез лия, как ангелы их льют. Ed egli avea del cul fatto trombetta [669] Мои безумства у него в заложниках. Крэнли нужно одиннадцать молодцев из Уиклоу, чтобы освободить землю предков [670]. Щербатую Кетлин [671] с четырьмя изумрудными лугами: чужак у нее в доме. И одного бы еще, кто бы его приветствовал: аве, равви: дюжина из Тайнахили. Он воркует в тени долины, сзывая их [672]. Юность моей души я отдавал ему, ночь за ночью. Бог в помощь. Доброй охоты. Моя телеграмма у Маллигана. Безумство. Поупорствуем в нем. – Нашим молодым ирландским бардам, – суровым цензором продолжал Джон Эглинтон, – еще предстоит создать такой образ, который мир поставил бы рядом с Гамлетом англосакса Шекспира, хоть я, как прежде старина Бен [673], восхищаюсь им, не доходя до идолопоклонства. – Все это чисто академические вопросы, – провещал Рассел из своего темного угла, – о том, кто такой Гамлет – сам Шекспир или Яков Первый или же Эссекс [674]. Споры церковников об историчности Иисуса. Искусство призвано раскрывать нам идеи, духовные сущности, лишенные формы [675]. Краеугольный вопрос о произведении искусства – какова глубина жизни, породившей его. Живопись Гюстава Моро – это живопись идей [676]. Речи Гамлета, глубочайшие стихи Шелли дают нашему сознанию приобщиться вечной премудрости, платоновскому миру идей. А все прочее – праздномыслие учеников для учеников. А.Э. рассказывал в одном интервью, которое он дал какому-то янки. Н-ну, тыща чертей, вы молодчага, проф! |