Книга Храню тебя в сердце моем, страница 17 – Фиона Макинтош

– Это восемь возможных клиентов.

Эйб с сомнением покачал головой.

– Это хороший план, папа, – подала голос Иди. – По крайней мере, Том предложил хорошую мысль, что делать с тканями, а я все это время только пилила тебя.

– Не хочется мне идти на поклон к портным на Севил-роу, – признался наконец Эйб. – Не хочется выглядеть отчаявшимся евреем. Мои дела и так идут хорошо.

– Но вы согласны, что ткань – это впустую потраченные деньги, если она не используется или не продается?

– Разумеется! У меня в кладовой лежит целое состояние.

Том вздохнул.

– Хорошо. Как вам такое предложение, Эйб? Вы приглашаете покупателей сюда, а я выручаю за ткань втрое больше, чем вы за нее заплатили. Используйте меня как посредника, а сами остаетесь в стороне.

Старик рассмеялся.

– Втрое… От такого предложения только дурак откажется.

– Это не выдумки. Я уверен.

– Вижу. Но не могу не полюбопытствовать, откуда у тебя эта уверенность – при том, что ты ничего не помнишь и, по уверениям моей дочери, впадаешь в панику от обычного шума мотора автобуса?

Иди ахнула.

– Папа, это нечестно.

Старик пожал плечами.

– Мне очень жаль, Том, – извинилась Иди за него.

– Пустяки, – сказал Том. – Твой отец говорит правду.

– И что ты получишь от этого, Том? – спокойно поинтересовался Эйб.

– Ничего, сэр. Я только хочу реализовать эту идею. Я благодарен за проявленную ко мне щедрость. Это способ отблагодарить вас за вашу доброту.

– И ты не рассчитываешь ни на какую долю прибыли, Том? Я правильно понимаю?

Том посмотрел на старика, нахмурившись. Эйб был явно изумлен его подходом.

– Долю? Нет, нет, что вы. Я просто вижу в этом возможность принести пользу вашей семье. Эйб, вы приняли меня. Накормили. Вы были добры ко мне и, более того, отнеслись с пониманием к моему состоянию.

– Я должен остановить тебя здесь, сынок, – сказал Эйб, подняв руку. – Все эти любезности тебе оказала Иди. Она до мозга костей дочь своей матери.

Том покачал головой.

– Из того, что я вижу, она дочь портного до мозга костей… потому что, Эйб, в то время как Иди отнеслась ко мне как к бездомному животному, вы увидели человека, и именно вы приняли меня в свой дом. За несколько часов я вторгся в вашу жизнь, вы произнесли со мной молитву, преломили со мной хлеб – Господи, да вы даже отдали мне костюм своего дорогого сына. Вы поручили мне работу, которая заставила меня снова почувствовать себя полезным и на что-то способным. Благодаря этому труду у меня созрела идея, которая заставляет меня поверить, что я снова могу полноценно работать головой, несмотря на то, что моя память подвела меня. Вы дали мне возможность почувствовать, что я могу быть полезен миру.

– И все это благодаря старой одежде и тушеному мясу, Том? – усмехнулся Эйб.

Но Том не позволил ему обернуть это в шутку.

– Эйб, с сегодняшнего дня я уверен, что смогу построить новую жизнь для себя. Я готов перестать копаться в своем прошлом, точно в корзине с мусором. Все позади. Было и быльем поросло. И война закончилась. Я понимаю, как мне повезло, что я всего этого не помню. Сегодня первый день моей новой жизни. Я собираюсь прожить хорошую жизнь, Эйб, и надеюсь, что вы с Иди навсегда останетесь моими друзьями.

Иди смотрела на огонь, но не могла скрыть слез, навернувшихся на глаза от прочувствованных слов Тома. Ему пришлось отвести от нее взгляд.

– Я рад за тебя, сынок, – признался, Эйб. – И помогу тебе. Давай создадим задел для этой твоей новой жизни. Я приведу несколько покупателей в магазин. Даю тебе четыре недели. Ты вернешь мне деньги за ткань, а все, что удастся выручить сверху, – твое.

Иди с открытым ртом смотрела на отца. Том молчал, ожидая, что скажет Иди.

– Ты серьезно, папа? – прошептала она.

Он бросил на нее насмешливый взгляд.

– Почему бы и нет?

Иди перевела взгляд на Тома.

– Ты слышал, Том?

– Не знаю даже, что сказать, Эйб.

– Не говори ничего. Давай сперва посмотрим, что у тебя выйдет, сынок. Эти покупатели жестче, чем ты думаешь, – сказал старик, постукивая себя по носу. – В основном это евреи, а мы не славимся тем, что швыряем деньги направо и налево. – Он усмехнулся своей собственной шутке, и Том разумно прикусил язык. – У тебя против них нет шансов.

– Поживем – увидим? – предложил Том.

– И правда. Завтра пущу слух об этом. – Эйб встал. – Я договорился выпить кофе с одним из портных из «Дживз и Хоукс». Он обязательно разболтает, какие хорошие ткани у меня есть.

Иди улыбнулась.

– Как волнующе звучит.

– Боюсь, чересчур волнующе, – сказал Эйб и поцеловал дочь. – Спокойной ночи, дорогая моя девочка. – Он протянул руку гостю. – Хорошенько выспись, Том. Тебя ждет знатное приключение.

Том усмехнулся.

– Спокойной ночи, Эйб. Еще раз спасибо за гостеприимство.

Эйб всем своим видом дал понять, что это не стоит благодарности, но Том увидел предупреждение в выражении его лица и понял, что оно означает.

Когда Эйб вышел, Иди обернулась.

– Спасибо, Том.

– За что? Боже мой, семья Валентайн любит…

– Ты знаешь за что, – тихо сказала она. – Боюсь, мой отец очень старомоден. Он изо всех сил старался удержать меня от выполнения военных обязанностей. Только после того, как я сказала, что он должен думать о Дэниеле, он смягчился.

– Чем ты занималась? – спросил Том, поставив свою чашку с блюдцем обратно на поднос. Это означало, что он мог сесть поближе к огню… и к Иди.

– Я помогала со снабжением для солдат. Шила рубашки, повязки, делала абсолютно все, что можно сделать иголкой и ниткой. И часто думала о том, чтобы пойти работать на какой-нибудь военный завод. Эти девушки – их называли канарейками – делали очень опасную работу, связанную с ядами.

Том покачал головой.

– Иди, каждый вносил свой вклад, как мог. А почему их прозвали канарейками?

Она печально улыбнулась.

– Кожа приобретала желтый оттенок из-за серы, с которой они работали. Я не могла не завидовать их мужеству. Мне казалось, что они по-настоящему принимали участие в войне.

– А ты – нет?

Она пожала плечами.

– Может быть, стоило присоединиться к «Земледельческой армии» и помогать фермерам выращивать еду для наших солдат или что-то подобное.

– Твои навыки, возможно, спасли кому-то жизнь, знаешь ли. Только талантливая швея могла работать с такой скоростью и ловкостью, как ты.