Онлайн книга «Поклонение волхвов»
|
Отец Кирилл поблагодарил за показ и стал прощаться. Кондратьич молча смотрел на него: – Не стоит благодарности. Это ведь так, декорации… Отец Кирилл остановился. В реторте рядом с ним закипело, но Кондратьич стоял недвижно, как восковая фигура. Жидкость, выкипев, заплевала огонь. – Декорации? – переспросил отец Кирилл. – Ну да. Небольшой театр для непосвященных. Хотя нет, проверяю разные иногда рецепты из алхимических трактатов. Но главное, конечно, не здесь… Отец Кирилл почувствовал сухие пальцы алхимика на своей ладони. – Только не смейтесь. За мной усилили слежку, батюшка. На волоске вишу. А времени – времени! – ой как мало. Так что вынужден вам показать… Направился в угол, где стояла гитара. Взял ее, словно собираясь заиграть. Щипнул пару струн, покрутил колки. Часть стены стала медленно подниматься. – Запомните, батюшка, струна «ля» и… впрочем, потом еще покажу, – шепнул у самого уха, пока отец Кирилл глядел на подъем стены. Кондратьич пролезал в проем; из глубины выпросталась его рука, приглашая следовать. – Двое людей, кому теперь довериться могу… – говорил Кондратьич, расхаживая по довольно просторному помещению, особенно после тесноты того, откуда они сюда залезли. В центре стояла современного вида конструкция, похожая на фабричный станок по выработке неизвестно чего. – Двое людей, – остановился подле него Кондратьич, – вы и великий князь. Поэтому хочу, чтобы и вы знали, на случай, если они меня все-таки… – Что это? – Алхимический аппарат нового века, доставлен по частям из Англии благодаря щедрости великого князя… А вы-то думали, что мы до сих пор ретортами и Balneum Mariae, ванночкой Марии Еврейки, пользуемся, а? Нет, со Средних веков алхимия скакнула далеко вперед, страшно далеко! Только алхимики держат это в тайне и сами же первыми окрестили ее лженаукой и шарлатанством. А загляните внимательнее в подвалы Лондона, Берлина, Киева, и вы найдете такие сюрпризы… – Вы хотите сказать, что люди уже умеют получать алхимическим путем золото? – Опять вы о золоте, ужас какой-то… Вам нужно золото? Золото, а? – Нет. Отец Кирилл и сам не знал, отчего спрашивает о золоте, и смутился. – И мне оно не нужно. Как говорил Зосима Панополитанский, если ты познаешь свой разум, оставь золото тем, кто хочет разрушить себя. Тут вещи более тонкие, тут дар власти, дар слова, чудо-творения… Отец Кирилл разглядывал «машину». В никелированной поверхности имелось окошко, Кондратьич подвел его к нему. Два лица почти прижались к стеклу. Внутри что-то горело. По прозрачным трубкам бежали пузыри. – «Кокцио», или нагревание на медленном огне, – пояснил Кондратьич. – Самая сложная и опасная стадия, требует наблюдения. Оставь без присмотра – и взрыв… – А если все пройдет гладко? – Отец Кирилл, закрыв левый глаз, глядел в окошко. – Тогда через несколько стадий можно будет получить философский камень. Вы никогда не интересовались историей Вифлеемской звезды? Отец Кирилл отступил от окошка, вспотел и кивнул. – Это я к тому, – продолжал Кондратьич, словно наслаждаясь его смущением, – что звезда эта, по сути, и была тем камнем, а? Посудите сами, небесное тело, метеорит или болид, влетает в атмосферу, но не сгорает и не падает, а плывет… Зависает над Иудеей, над Вифлеемом, затем гаснет и падает то ли на гору Фавор, то ли в Иордан. Скорее, в Иордан, там и выловили осколки, об этом еще в сирийской хронике… Так вот, философский камень и есть как бы та звезда, но в более очищенном виде. Ту ведь звезду как ждали в Иудее, ох как ждали! Были сведения: будет звезда, придет мессия, прогонит проклятых греков и римлян с их мраморными идолами, акведуками и лесбийской любовью… Восстание поднимали, предводитель назвал себя Бар-Кохбой – Сын Звезды. Все напрасно. Снова римляне, метательные машины, легионы, потом опять проклятые мраморные скульптуры, бани и философия. И тут – над Вифлеемом зарево. А? Помолчал. – Отец Кирилл, боюсь, меня скоро арестуют. Тогда нужно будет как-то сюда зайти и остановить кокцию. Вот этот рычажок… Нет, пока трогать не нужно. Идемте, я вам еще покажу, что нужно нажать на гитаре… – Наклонился, чтобы вылезти, прислушался. – Опять… Батюшка, только не смейтесь. У меня стали возникать слуховые галлюцинации. Когда я нахожусь в этом подвале. Может, это связано как-то с кокцией и философским камнем. Но я слышу, понимаете, детские голоса. – Детские? – Да. И детское пение. Вот сейчас… Тишина. В аппарате что-то булькало. Кондратьич, склонившись у проема, хрипло дышал. Где-то рядом запели дети. Очень тихо, словно из-под земли. * * * Отряхивая рясу, отец Кирилл вышел во двор. Скрипнула за спиной дверь. Светало, ходили куры, посреди двора чернел водопроводный кран. «Однако князь… – подумал отец Кирилл, обходя кур. – Для чего князю вся эта алхимия?» * * * Ташкент, 12 апреля 1912 года Хотя о смерти брата Гамлета кручина покуда зелена, и все сердца полнит лютое горе, и все королевство застыло плакальщицей… Клавдий расхаживает по сцене, поправляя корону (привыкает), охорашивается возле зеркал. Королева сидит на троне и машет веером. Мелькают придворные. Великий князь складывает ладони и поднимается со своего места: – Прелестно! Где вы набрали этих… (пауза) актеров? Они даже не представляют, как нужно вести себя при дворе! Король стоит как торговец сбитнем. Где ваш сбитень, король? Клавдий на сцене сопит и поправляет корону. Она ему велика; чтобы не болталась, подоткнули ваты. – Где вы нашли эту королеву? – продолжает великий князь. К уху великого князя быстро склоняются губы антрепренера и что-то шепчут. – Хорошо… – кивает великий князь. – Но она хотя бы может говорить? Антрепренер поднимает брови. Кожа его настолько подвижна, что брови уезжают куда-то на затылок. – Произнесите что-нибудь, – говорит великий князь. – Оставьте в покое свой веер и произнесите. Королева кладет веер: – Что я должна произнести? – Что хотите. Монолог. – У меня нет монолога. У меня одни реплики. – Произнесите реплику. Королева выходит на середину сцены. – «Сбрось, добрый Гамлет, этот цвет ночной! Пусть зрак твой на Датчанина с приязнью…» Нет, не могу. Не могу! |