Онлайн книга «Безликий»
Меня вполне могли направить по ложному следу, но я не собирался сдаваться так легко и добавил: – Мне нужен профессор Берлигер! – Здесь таких нет! – быстро ответили из-за двери. – Проваливай! Закрыто! Я достал из внутреннего кармана пиджака карточку частного детектива и поднес ее к глазку. – Профессор Берлигер захочет со мной поговорить. Привратник ничего не ответил и молча закрыл глазок металлическим кружочком. Ничего не происходило минуту или две, а потом залязгали запоры, дверь распахнулась, и на пороге возник бритый наголо бугай в белом халате, закатанные рукава которого не скрывали мускулистых предплечий. Было в широкоплечем санитаре никак не меньше двух метров роста, а за спиной у него переминался напарник – невысокий, но куда более плотного сложения. Профессор Берлигер подошел к обеспечению своей безопасности весьма серьезно. Интересно, какие тому были причины? Санитар оглядел меня с головы до ног, потом посторонился и разрешил: – Заходи. Я шагнул через порог и увидел третьего охранника. Тот подпирал плечом стену немного дальше по коридору. По спине побежали мурашки. – Шагай! – распорядился впустивший меня внутрь бугай. – Вторая дверь налево. И без глупостей! – Никаких глупостей, – ответил я. Спокойное поведение санитаров вселяло надежду, что я не совершил ошибку, опрометчиво явившись в клинику без всякой поддержки, но расслабляться в любом случае не стоило. Я настороженно миновал дальнего охранника, без стука распахнул указанную дверь и шагнул через порог. Профессор Берлигер оказался интеллигентной наружности господином средних лет с темной, но уже тронутой сединой шевелюрой. Больничному халату он предпочел дорогой костюм, а запонки и заколка для галстука блестели золотом. Хозяин кабинета выглядел так, будто собирался на званый обед. – Кто вы и что вам нужно? – спросил Берлигер, отворачиваясь от металлического ящика с картотекой. – Меня зовут Августо Маркес, я частный детектив, – сообщил я и выложил удостоверение на рабочий стол хозяина кабинета. За спиной скрипнула дверь, к нам заглянул бритый санитар и спросил: – Все в порядке, док? Профессор взмахом руки отпустил его, открыл кожаный футляр и водрузил на переносицу пенсне. Осмотрел карточку удостоверения и вернул ее мне. – Что вам нужно, господин Маркес, и какое отношение к этому имеет доктор Бартон? – Я разыскиваю одного из ваших пациентов. По губам Берлигера скользнула ироничная улыбка. – В самом деле? – произнес он, не скрывая недоверия. Я не стал ни в чем его убеждать и протянул одну из полученных от Софи фотографий. Снимок Берлигер изучал куда внимательней удостоверения. Обожженное тело с вырезанными на коже именами откровенно заинтересовало его. – Откуда у вас это? – спросил он некоторое время спустя. – Передал наниматель. Мне надо узнать имя этого человека. – Как я могу помочь вам? – Ожоги получены два года назад во время пожара в отделении «Готлиб Бакхарт», которым вы тогда заведовали. Это один из ваших пациентов. – Но его лицо полностью обезображено! – возразил профессор, бросая карточку перед собой. Я постучал по ней пальцем. – Шрамы. Порезы нанесены до пожара. Вы не могли их не видеть. – Представляете, сколько у меня было пациентов? Я просто физически не мог следить за ними всеми! – Даже за теми, кто содержался в карцере? Профессор Берлигер остро глянул на меня и поджал губы. – В карцере? Пожалуй, что-то такое припоминаю, – произнес он, потом спросил: – Зачем вы разыскиваете его? – Мне за это платят. – И все же? – Какие-то личные противоречия с моим нанимателем. Это частное дело. Берлигер отодвинул от себя фотоснимок и вздохнул. – Прошло почти два года, увы… – Петр, Питер, Пьер, Пьетро, Петрос… – начал перечислять я все возможные варианты имени, но профессор покачал головой. – Поймите! – поднялся он из-за стола. – Все истории болезней сгорели при пожаре! Я ничем не могу вам помочь! Я нахмурился и расправил плечи. – Неужели не осталось никаких записей? Вы не облегчаете мои поиски… Завуалированная демонстрация силы не произвела на профессора никакого впечатления, и он уже собирался указать на дверь, но вдруг кинул рассеянный взгляд на металлический шкаф картотеки и попросил: – Одну минуту. Присаживайтесь! Я не стал стоять столбом и опустился на жесткий и не слишком удобный стул. Пока профессор гремел ящиками и шуршал журналами, выискивая непонятно что, у меня появилось время осмотреть кабинет. Обставлен тот оказался на редкость скромно и даже строго. Стол с электрической лампой, пара стульев для посетителей, зарешеченное окно и безликие металлические шкафы вдоль стен. Единственным отступлением от общей убогости выступала вешалка с дорогим плащом. Аскетом хозяин кабинета все же не был. – А! Вот! – обрадованно воскликнул профессор и выложил на стол толстый и весьма потрепанный журнал. – Возможно, я все же смогу вам помочь… Берлигер сдвинул рычажок выключателя, и раздался явственный электрический щелчок, но лампа не включилась. Загорелась она лишь после того, как профессор утопил соседнюю кнопку. Передвинув журнал в круг света, Берлигер принялся листать пожелтевшие страницы и медленно проговаривать имена. – Вот! – обрадовался он минут через пять. – Питер Гард, тридцати трех лет. Холост, близких родственников нет. Поступил в лечебницу в апреле семьдесят восьмого. Профессор остро глянул на меня, но имя мне ничего не говорило. Я записал его в блокнот, затем поднялся со стула и уточнил: – С каким диагнозом он поступил? – Шизофрения, – ответил профессор без малейшей заминки и, как мне показалось, соврал. – Почему его держали в карцере? Берлигер замялся. Лишь на миг, но и эта заминка от меня не укрылась. – Склонность к членовредительству, – ответил профессор после этого, и вновь возникло ощущение, что он чего-то недоговаривает. Сложно надавить на человека, когда за дверью караулят три бугая, а хвататься за пистолет я посчитал пока неразумным. Главное, что у меня появилась реальная зацепка. Новый Вавилон – человеческий муравейник, отыскать человека в нем весьма непросто, но все мы оставляем следы. Я не мог прожить тридцать лет и три года и не попасть ни в один из государственных реестров. |