Онлайн книга «Прощальный поцелуй Греты Гарбо»
– Ничего не слышно… – Ефим потряс головой. – Почему ничего не слышно?.. – Идем ближе… – Зелинский подтолкнул его, и они приблизились к стрекочущей кинокамере. – Довольно тебе шиковать, Маргарита, – промолвила пожилая дама. – Скоро и молодость пройдет. Самое время призадуматься, как устроить жизнь. А я тебе такого мужчину присмотрела… – Да?.. – чуть слышно проронила Гарбо низким чувственным голосом. – Да-да, – подтвердила «не леди». – Ты что? Даже не спросишь, кто он? – И кто же? – Гарбо с интересом придвинулась. – Барон де Варвиль, самый богатый, самый элегантный мужчина во всем Париже! Грета Гарбо без интереса перевела взгляд на цветы. – И, конечно, одной ногой в могиле… – Представь себе – нет! Как раз напротив. Он молод и красив. Моя продавщица слышала от слуги, что как раз сегодня он будет в театре. Вот зачем я тебя так принарядила. Грета Гарбо обнажила зубы в улыбке, и ее огромные синие глаза томно прикрыли веки. Высокий лоб сиял чистотой, овал бледного лица заканчивался прелестной ямочкой на подбородке. – Рассказывают, что, когда Гарбо впервые появилась в Голливуде и ей сделали фотопробы, – чуть слышно прошептал Зелинский, – специалисты заметили, что пропорции ее лица уникальны: высота лба равняется расстоянию между глазами, а также – расстоянию между подбородком и кончиком носа. Такие пропорции встречаются лишь у античных статуй. – Божественно красива, – выдохнул Ольшанский. На них стали оборачиваться. Кто-то из членов съемочной группы замахал руками, беззвучно артикулируя: – Пошли вон… Однако этот небольшой инцидент поглотил всеобщий хаос, возникший сразу после того, как в студии появилась группа мужчин в черных костюмах. – Эл-Би! – Зелинский потащил Ольшанского за руку, и они укрылись за ближайшими декорациями. – Кто такой? – спросил Ольшанский, глядя сквозь фанерную щель на главного персонажа – лысеющего мужчину в очках. – Луис Майер – хозяин и основатель студии эм-джи-эм. Родился, кстати, тоже в Российской империи. – В Москве? – В городе Минске. Потом вместе с родителями эмигрировал в Америку. – Неплохо преуспел. – Эл-Би уехал из России в двухлетнем возрасте. Мы с тобой несколько припозднились. В этом все дело. Сцена закончилась, затих стрекот камеры, экран позади коляски угас. Рабочий, что раскачивал ее на рессорах, помог Грете Гарбо спуститься на землю. Эл-Би вышел вперед и пожал Гарбо руку, потом, не выпуская ее руки из своей, о чем-то заговорил. – Не понимаю, отчего по ней все сходят с ума… Холодная как треска. Из фильма в фильм – полуприкрытые глаза и голос как у коровы: низкий и глухой, словно из бочки. – Посмотри на ее фигуру… – Широкие плечи и узкие бедра, как у мальчишки. К тому же она сутулится. – Эта женщина умеет шармировать. Но как она смотрит на этого толстяка… Еще немного, и заглотит его с потрохами… – Вместе со студией и деньгами. – Гарбо – любовница Эл-Би? – поинтересовался Ефим. – Об этом не слышал. – У нее кто-нибудь есть? Зелинский удивленно отстранился: – На что ты рассчитываешь? – Пока ни на что. – Но я же вижу, ты что-то задумал. – Не говори чепухи… Кто такая она, и кто такой я. – Твой разум смущен… Однако я должен тебе сообщить, что это лицо обманчиво. За внешностью аристократки скрывается обычная служанка из Швеции. Всем известно, Грету Гарбо интересуют лишь деньги, собственное здоровье, пища и сон. Да! И еще – секс. – Боже мой… Она уходит… Уходит! – Ты идиот, – Зелинский пожал плечами. – Смогу ли я увидеть ее? – Еще раз? – Умоляю! – Можем посмотреть расписание съемок. Это в конце павильона, на доске возле ее бунгало. – Что такое бунгало? – В Голливуде так называют гримерки. И, конечно, они есть только у звезд. Таких, как Марлен Дитрих, Джоан Кроуфорд, Джуди Гарленд, Кларк Гейбл… Не дослушав весь перечень, Ефим потянул друга за рукав: – Идем смотреть расписание! Задами, за декорациями, они пробрались к белоснежному бунгало Греты Гарбо. Дверь с круглым застекленным окошком распахнулась, и на пороге появилась сухопарая женщина с перманентом [4]. Проводив их взглядом, она приложила ладонь к глазам и вгляделась в съемочную площадку. – Не вижу, кто там приехал? – Эл-Би, – сказал ей Зелинский и чуть тише – Ольшанскому: – Тилда – костюмерша Греты Гарбо, старая дева. Спустя минуту, поводив пальцем по расписанию, Петр сообщил: – Завтра у Гарбо съемка сцены в будуаре Маргариты с Робертом Тейлором. – Во сколько? – В шесть утра. – Роберт Тейлор… Никогда не слышал о нем, – сказал Ольшанский. – Это его первая лента. Других может не быть. Голливуд – кладбище надежд. – Это я уже слышал. – Ефим взял друга за грудки и неоправданно сильно тряхнул: – Закажи мне пропуск. – Ну, хорошо… – На завтра! Петр взглянул на часы и покачал головой: – Уже не успею. – Пожалуйста! – Если только ближе к обеду. – Мне нужно с утра! – Да ты обезумел. Ольшанский отпустил Зелинского и засунул руки в карманы брюк: – Тогда я останусь здесь до утра! Глава 17
Возврат к старому Похороны Катерины Петуховой были назначены на четверг. С утра Лионелла перебирала свой гардероб в поисках подходящего платья. С туфлями было все просто – выбор пал на черные лодочки. Однако совместить сорокаградусную жару с черной одеждой было не под силу даже Лионелле Баландовской. Прежде она старалась не думать о смерти, избегала похорон и не ходила на кладбища. Для нее была интересна только жизнь, и даже мысль о смерти была неприятна. Идея о перерождении или иных формах бытия нисколько не увлекала ее, так же как теория информационного эфира или всеобщего растворения в природе. Она считала, что смерть – конец жизни, и этим все сказано. Однако на этот раз Лионелла была косвенной соучастницей смерти Катерины. Так что не поехать на ее похороны она не могла. |