Онлайн книга «У каждого свое проклятие»
|
– Ах ты... – Корсаков грязно выругался. – Думаешь, уйдешь? И не надейся! Я сейчас тебя... по всем правилам... А потом ты все равно принесешь мне золото в зубах... Приподнявшись, он одним сильным движением развернул Марину к себе лицом, а потом, сев ей на ноги, разодрал платье от ворота до пояса. Она опять хотела позвать на помощь, но Корсаков стал запихивать ей в рот какую-то омерзительно вонявшую тряпку. Из глаз Марины поползли слезы. Все ясно. Отцу Дмитрию ничего сделать не удалось. Проклятие продолжает действовать. Или то, что с ней сейчас происходит, расплата не за украденное золото, к которому она не имеет никакого отношения, а за то, что слишком быстро ей захотелось новой любви? Вот тебе, преступная женщина, вместо любви – гнусное свинское насилие... Марина конвульсивно дернулась, когда Корсаков опять полез к ней между ног, и вдруг почувствовала, что он как-то странно обмяк и всей своей тяжестью прижал ее к земле. Его руки уже больше не цепляли ее тело. Марина еще раз дернулась. Тело мужчины начало сползать с нее. Она выдернула изо рта мокрую мерзкую тряпку, и ее тут же начало рвать. Марина задыхалась и кашляла. Ее выворачивало все сильней и сильней. Слезы продолжали течь из глаз сплошным потоком. С трудом отдышавшись, но все еще продолжая содрогаться всем телом, Марина повернулась к своему мучителю. Он так и лежал ничком возле нее, уткнувшись лицом в траву. – Э-э-э... – еле слышно позвала его она и осторожно ткнула в бок ногой. Корсаков не пошевелился. – Да что же это такое... – всхлипнула Марина и попыталась развернуть мужчину лицом к себе. Голова его неестественно откинулась, и на нее уставились остекленевшие, невидящие глаза. Марина отпрянула. Что с ним случилось? Неужели мертв? Но почему? Она же не могла... Но будут думать, что она... Какой кошмар... Марина вскочила с земли. Ее шатало из стороны в сторону, но она заставила себя идти. Надо добраться... лучше всего до церкви... и все объяснить. Ей нельзя в тюрьму, у нее дети... Анечка и Сережа... Но почему же улица будто вымерла? Где же люди? Ах, вот же... Идет человек... Быстро идет... Да это же отец Дмитрий... – Марина Евгеньевна! – крикнул уже бегущий ей навстречу мужчина. Марина с облегчением улыбнулась разбитым ртом, сознание тут же уплыло, и она рухнула ему под ноги. * * * – Ну наконец-то! – Марина услышала знакомый голос и открыла глаза. Перед ней, лежащей на кровати, сидел отец Дмитрий и держал ее за руку. – Мариночка, как вы? Марина хотела сказать: «Нормально», но распухшие губы не слушались, и из них вырвались маловразумительные звуки. – Ничего не говорите, если вам трудно, – поспешил сказать отец Дмитрий, продолжая сжимать ее руку, но Марине нужно было говорить. Она действительно чувствовала себя вполне прилично, если не считать некоторой слабости и боли в разбитых губах. Она осторожно приоткрыла рот, пошевелила губами, как бы разминая их, и уже вполне внятно спросила: – Что с ним? – С Корсаковым? – Да. – Инфаркт. – Он жив? – Пока да. – Что это значит? – Это значит, что он допился до тяжелейшего инфаркта. Сейчас находится в реанимации, но шансов выжить у него мало. – Это я виной... – пролепетала Марина. – Нет же! – горячо воскликнул отец Дмитрий. – Да вы и сами знаете, что это не так! Вы сами от него пострадали! Скажите, Мариночка, что он сделал? Что?! Может быть, надо... – Ничего не надо... – Марина покачала головой. – Он... не успел... Отец Дмитрий облегченно выдохнул и прижал Маринину руку к своим губам. Она с изумлением, разбавленным ужасом, смотрела на него. Дмитрий почувствовал ее взгляд, оторвал губы от руки и посмотрел ей в глаза. Они показались Марине потемневшими и не таким прозрачными, как раньше. – Что с вами, отец Дмитрий? – еле слышно спросила она. – Да какой я для вас... отец... Я просто Дмитрий... Дима... Мы с вами почти ровесники... Простите меня... – Да за что? – Я не должен был оставлять вас одну. И вообще, не надо было вас сюда тащить. Я вполне мог бы и один справиться. – Но я сама хотела поехать, – возразила Марина. – Мне это нужно было, понимаете?! – Понимаю, но мы все вместе... в смысле... Епифановы... могли бы уговорить вас остаться в Петербурге с детьми. – Не уговорили бы. Вы даже не представляете, в каком нервном напряжении я там находилась. Дело могло кончиться какой-нибудь психушкой... Мне надо было действовать. – Как видите, ничего хорошего из этого не вышло, – заметил отец Дмитрий. – Ну... я все-таки жива... и практически здорова... Марина села и даже спустила ноги с кровати. Дмитрий расставил вокруг нее руки, будто боялся, что она непременно упадет. – Да что вы... Дмитрий... – Марина с трудом произнесла его имя без слова «отец». – Я в порядке... честное слово... Вот смотрите... – Она встала, и ее тут же повело в сторону. Он вынужден был подхватить ее, и она невольно оказалась в его объятиях. Их взгляды встретились, и Маринино сердце пронзила такая боль, что захотелось плакать. Ее глаза увлажнились, и Дмитрий сказал: – Не надо плакать, Мариночка... милая Мариночка... Все хорошо... Все теперь будет хорошо... Он прижал ее к себе, и она с удовольствием прижалась к его рубашке, пахнущей горьковато-сладковатыми запахами церкви. Чуть отстранившись, но вовсе не желая, чтобы он выпустил ее из своих объятий, Марина спросила: – Вы уверены, что все теперь будет хорошо? – Конечно же будет... но не сразу... Ничего не случается вот так, сразу... оттого, что кто-то вознес Господу одну молитву... – ответил он, не выпуская ее из кольца своих рук. – И что же дальше? – спросила она, имея одновременно в виду и Корсакова в инфаркте, и больше всего их неожиданные объятия. – Выходите за меня замуж, Мариночка... – прошептал ей в ухо Дмитрий. – Я не могу... Дима... – так же тихо ответила она. – Почему? Я... я неприятен вам? – Дело не в этом... У меня дети. Сережа уже почти совсем взрослый. Он не поймет. Не простит... Да и никто не простит... Со смерти Алексея прошло чуть больше года... А если вспомнить еще и Павла... – Я думаю, что и Павлу, и Алексею хотелось бы, чтобы вы были счастливы... разве нет? Они же любили вас. – Да... они меня оба любили. А я... я очень любила Алексея. И мне странно, Дима... – она вскинула на Дмитрия измученные глаза, – что все так быстро случилось... – Что именно? – Вы... Вы случились... – Пути Господни неисповедимы, Мариночка... Быть может, все и должно было так случиться, чтобы мы встретились... Нет, я не то говорю... Мы встретились потому, что все случилось именно так, а не иначе... |