Онлайн книга «Полночный прилив»
|
Трулл еще никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Он перевел взгляд с отца на Бинадаса. Тот тихо разговаривал с Халлом Беддиктом – летерийцем, присягнувшим Руладу и готовым продать свой народ в неизбежной войне. Как мы до этого докатились? И как остановить неумолимый марш? – Не противься, брат. Рядом на скамью присел Фир. – Чему? Лицо брата было суровым, почти злым. – У него меч, Трулл. – Это оружие не имеет никакого отношения к тисте эдур. Оно чужое и пытается превратить того, кто его носит, в нашего бога. А как же Отец Тень и его Дочери? Их надо забыть? – Меч только инструмент. Нам, тем, кто окружает Рулада, выпало на долю поддерживать нерушимость наших верований и руководить Руладом. Трулл пристально поглядел на Фира. – Он украл твою возлюбленную. – Еще слово, брат, и я тебя убью. Он поспешно отвел глаза, и Труллу слышно было, как глухо стучит его сердце. – Рулад не примет руководство ни от нас, ни от кого бы то ни было. Руководит им теперь этот меч – и тот, кто его сделал. И еще безумие. – Ты предпочитаешь видеть безумие. Трулл хмыкнул. – Возможно. Что же видишь ты? – Боль. В этом вы похожи. Трулл потер лицо руками, медленно вздохнул. – Противиться, Фир? Это было невозможно с самого начала. – Он снова посмотрел на брата. – Но не удивительно ли? Кто манипулирует нами и как давно? Ты назвал меч инструментом – а мы разве отличаемся? – Мы тисте эдур. Правили всем миром, скрещивали мечи с богами… – И проиграли. – Были преданы. – Если память мне не изменяет, ты разделял сомнения матери… – Я ошибался, поддался слабости, как и все. Но пришла пора ее стряхнуть. Бинадас это понимает. И наш отец. Терадас и Мидик Бун – тоже, как и те, кого император провозгласил своими кровными братьями: Корам Ирард, Холб Харат и Матра Брит… – Старые неокропленные друзья, – перебил Трулл с кривой усмешкой. – Троица, которую он неизбежно побеждал мечом и копьем. И еще Мидик. – И что? – Они ничем это не заслужили, Фир, и никакие речи тут не помогут. А Рулад хочет, чтобы мы подчинялись их приказам… – Не мы. Не забывай, мы тоже его братья по крови. И я по-прежнему командую воинами шести племен. – Как, по-твоему, чувствуют себя другие благородные воины? Все они прошли освященной веками дорогой славных деяний. А теперь у них украли славу… – Первый же, кто станет жаловаться, испробует на себе остроту моего меча. – Смотри, как бы он не затупился. – Нет. Бунта не будет. Секунду спустя Трулл кивнул. – Что самое печальное – ты, наверное, прав. Фир встал. – Трулл, ты мой брат и человек, которым я восхищаюсь. Но твои слова пахнут изменой. Будь на твоем месте кто-то другой, я бы уже заставил его замолчать раз и навсегда. Довольно! Теперь мы империя, возрожденная империя. И впереди война. Я должен знать – ты на стороне своих братьев? Трулл прислонился к шершавой стене, секунду глядел на брата. – Хоть раз было иначе? Фир смягчился. – Нет. Ты спас нас, когда мы возвращались из ледяных пустошей. Об этом подвиге все знают и смотрят на тебя с восхищением и благоговением. И потому будут брать с тебя пример. Если они заметят сомнение в твоих глазах… – Они ничего не заметят, Фир, ни в моих глазах, ни в моих поступках. – Ты меня успокоил. Император скоро позовет нас, своих кровных братьев. Трулл встал. – Хорошо. А пока мне нужно побыть одному. – Не опасная компания? Если опасная, то голова с плеч… – До сих пор не была, Фир. – Теперь оставь меня, Ханнан Мосаг, – произнес император с неожиданной усталостью в голосе. – И забери к’риснан. Всех… Нет, раб, ты останься. Майен, жена, ты тоже уйди. Пожалуйста. Неожиданный приказ вызвал замешательство, но уже через несколько мгновений в зале остались только император и Удинаас. Рабу показалось, что движения Майен неестественны, словно она не выходит, а бежит в истерике. Удинаас подозревал, что внезапное нарушение порядка повторится еще не раз, и потому не удивился, когда Рулад поманил его. В глазах императора плясали мука и ужас, по телу пробегала дрожь. – Стань рядом, Удинаас, – выдохнул Рулад. – Напомни мне!.. Раб подумал. – Вы умерли. Ваше тело приготовили к погребению, как того заслуживает окропленный воин-хирот. Но вы вернулись. Благодаря мечу в руке вы вернулись и снова живы. – Да, так. Да… Смех, сотрясший Рулада, перешел в пронзительный визг и оборвался. Он снова вздрогнул. Открыл рот, точно от боли… – Раны… – Что, император? – Не важно. Просто воспоминания. Холодный металл пронзает плоть. Ледяное пламя. Я пытался свернуться… Защитить то, что уже потеряно. Я помню… Удинаас молчал. Император смотрел в сторону. Можно было свободно наблюдать и делать выводы. Молодые не должны умирать. Смерть предназначается старикам. Есть правила, которые нельзя нарушать, и неважно, лежит ли в основе сострадание или холодный расчет. Рулад был мертв слишком долго, чтобы избежать душевного ущерба. Если ему и предстояло быть инструментом, то инструментом с изъяном. И что с того? – Мы несовершенны. Удинаас вздрогнул. – Ты понимаешь, Удинаас? – Да, император. – Как ты это понял? – Я раб. Рулад кивнул. Левая золотая рука коснулась правой, сжимающей рукоять меча. – Да, конечно. Несовершенны, никогда не достигнем идеала. Таков удел всех смертных. – Лицо исказила гримаса. – И не только смертных. – Глаза вспыхнули и на мгновение в упор посмотрели на раба. – Он шепчет у меня в уме, подсказывает слова, делает меня умнее. Кто же я в таком случае? Кто я, Удинаас? – Раб. – Я тисте эдур. – Да, император. Сердитый взгляд. – Мне вернули дар жизни. – Вы должник. Рулад откинулся назад, глаза полыхнули неожиданной яростью. – Не сравнивай, раб! Я тебе не чета! – Он устало ссутулился. Звякнули монеты. – Дочь меня побери, до чего тяжелые… – Простите, император. Вы не должник. Да и не раб. Хотя порою, когда вас накрывает усталость, наверное, так кажется. |