Онлайн книга «Дерибасовская шутит. Юмор одесских улиц»
|
Упомянутый номер «Одесского Вестника» за 1889 год добавлял об этом заведении следующее: «Больница содержится на специально еврейские суммы и предназначена для евреев, особенно того класса еврейского населения, который по религиозным причинам не пойдёт в другую больницу, разве в самом крайнем случае. Тем не менее, больница принимает всех страждущих без различия вероисповедания и оказывает всему населению громадную услугу… Всех больных, пользовавших на койках, было 2243 чел., среднее ежедневное число – 155 больных. Число приходящих больных, получавших при больничном амбулансе медицинский совет и помощь, – 39501, за перевязочные средства с некоторых больных, и то – более имущих, взималась по 10–20 коп.». Согласно сведениям, представленным музеем истории евреев Одессы «Мигдаль – Шорашим», бюджет больницы формировался за счёт банковских процентов на неприкосновенный капитал в 52 тыс. руб., сумм коробочного сбора (налог на кошерные мясные продукты), в значительно меньшей степени – за счёт городского дохода, оплаты за лечение и лекарства. В Еврейскую больницу шли и большие пожертвования. К примеру, за счёт М. Рабиновича и Л. Креймана были построены целые больничные корпуса. «К первому 100-летнему юбилею Одессы в 1894 году еврейская больница, состоявшая из 6 отделений, располагала 240 койками. Дальнейшее строительство, функционирование, развитие и наращивание потенциала больницы, ее научной базы по-прежнему проводились только на благотворительные средства. Новые корпуса строились на средства из коробочного сбора, но преимущественно на частные пожертвования: Ашкинази Л.Г. – пожертвовала 25000 руб. на строительство детского отделения, Бродский А.М. – 30000 руб., Клейман Л.А. купил для больницы смежный с ней участок земли, на котором было построено инфекционное отделение и др.» [7]. Среди тех, кто работал в еврейской больнице города, был некий Василий Розен, чей отец – Григорий Розен – 45 лет прослужил главврачом в одесской тюремной больнице и дослужился до звания генерал-майора, что в те времена было явлением уникальным. Можно сказать, что больница жила в унисон всем хорошим и плохим перипетиям внутренней национальной жизни Одессы. Когда в городе произошел еврейский погром 1905 года, большой двор Еврейской больницы превратился в палаточный лагерь для семей, чьи квартиры попали под прицел погромщиков (по одним сведениям, тогда от погромщиков пострадали около 5 тысяч, по другим – около 50 тысяч человек). Пострадавшие получали бесплатную медицинскую помощь и питание за счёт средств специально сформированного одесской еврейской общиной Комитета помощи пострадавшим от погрома. * * * Погром. Еврей говорит жене: – Сарочка, спрячься куда-нибудь, а то изнасилуют. – Нет уж, погром – так погром. * * * Еврейские погромы в Одессе. Пожилой еврей умоляет погромщиков: – Берите все, что хотите! Только таки не трогайте мою дочь Розочку! Дородная Розочка, отодвигая папу, кричит: – Таки уж нет! Погром есть погром! * * * Приходит знакомый к Гольдбергу и видит, что тот перевязывает талию веревкой. – Что ты делаешь?! – Вешаюсь. – Тогда завяжи веревку на шее! – Пробовал – задыхаюсь. * * * – Абрам Соломонович, когда вас нету дома, соседи про вас такое говорят! – Ой, Аркаша, я умоляю! Да када мене нету дома, таки пусть они мене даже бьют! * * * Стук в дверь. Сара открывает. Абрам из комнаты: – Сара, кто там? Мы никого не приглашали! – Какой-то нищий, говорит, что уже три дня не видел мяса… – Сарочка, ну таки покажи ему котлету и пусть идет дальше. * * * В квартиру Рабиновича врываются бандиты. – Это ограбление! Золото, быстро! Абрам из комнаты: – Сара, золотце, за тобой пришли! * * * – Абрам, завтра погром! – А я по паспорту – русский. – Так бить будут не по паспорту, а по морде. * * * Стук в дверь: – Здесь живет Рабинович? Голос из-за двери: – Разве это жизнь? * * * Идут два одессита по ночной Одессе. Вдруг из темноты вываливается братва. – Деньги, ценности, часы – быстро! Один одессит поворачивается к другому: – Фима, я тебе должен 300 долларов, отдаю при свидетелях. * * * Встречаются два еврея. – Абраша, здорово! – Здравствуй. – Как у тебя жизнь? – Ты знаешь, что такое дерьмо? – Ну. – Так оно по сравнению с моей жизнью – повидло. * * * – Алло! Хаим дома? – Еще дома, а венки уже вынесли. * * * Разговор двух одесситов: – Изя, представляете, мне вчера вечером хотели-таки дать по голове. – Отчего вы так решили? – Ну не хотели бы, не дали бы. * * * Звонок от дальнего родственника, у которого Рабинович гостил на прошлой неделе: – Изя, вы знаете, после вашего отъезда ведь мы недосчитались 10 рублей! – Абрам, как вы могли такое подумать на меня! Мне не надо ваших 10 рублей! – Да нет, все в порядке, Изя, мы их потом нашли. Но знаете, какой-то неприятный осадок все же остался… * * * Усадили за решетку на пятнадцать лет русского, еврея и немца. И спросили их перед «новосельем»: «Может дать вам что-то одно в камеру?» Немец: «Мне женщину, пожалуйста». Еврей: «Телефон таки мне дадите?» Русский: «Енто… да то… Да пачку сигарет мне дайте». Проходит пятнадцать лет. Выходит из камеры немец в окружении жены и десятка ребятишек. Протискивает пузо еврей, за эти годы благодаря сидению на телефоне он стал миллионером. Да и телефон уже превратился в крутой сотовый. Тут скрипит третья дверь, вылезает русский и говорит: «Мужики, а у вас спичек случайно не найдется, прикурить хочется…» |