Онлайн книга «Хроника смертельной весны»
— Горский Роман Геннадиевич. — Вон оно что… В чем, собственно, дело? — Эвелина Павловна была невозмутима и спокойна. — А дело в том, что ваш пациент был арестован по обвинению в серии убийств, и покончил с собой в камере предварительного заключения. — Вот как! В этом восклицании Виктор не уловил ровно никакого удивления. — Я смотрю, вы ожидали чего-то подобного. — Не понимаю, с чего вы взяли. Роман Горский страдал маниакально-депрессивным психозом, но был стабилен. Получал рисперидон, никогда не пропускал приемов. То, о чем вы говорите — маловероятно. — То, что Горский виновен в убийстве по крайней мере четверых человек — доказано неопровержимо. Женщина ничего не ответила, а лишь смотрела на майора в ожидании. — Расскажите о Горском. — Вы все найдете в карте. — Но там я не найду вашего профессионального мнения о нем, как о человеке. Вы ведь не напишете в карте «Это был хороший человек»?.. — Роман не был хорошим человеком, — тихо проговорила Эвелина. — Это был мертвый человек. У него в душе все умерло. — Из-за его матери? Она подняла на майора усталые глаза: — Вы уже знаете? — Первая жертва — его мать — Антонина Сукора, воспитательница детского сада. — Он убил свою мать?! — женщина побледнела. — Не больно-то он был стабилен, судя по всему, — заявил Виктор. — Он был стабилен! — воскликнула она. — Я понимаю, все на свете относительно, но можно ли говорить о стабильности в отношении серийного убийцы? — Вы психиатр? — язвительно поинтересовалась Эвелина. — Нет, — покачал головой Виктор. — Я майор уголовного розыска. И у меня на руках столько доказательств его нестабильности, что ой-ей-ей… Не понимаю, почему вы отказываетесь это признать. Если только у вас нет для этого волне определенного мотива. Боитесь, что вас обвинят в профессиональной некомпетентности? — Я принесу вам карту! — услышал он ее неприязненный голос, и Эвелина вышла из кабинета, оставив майора одного. — Хорошо, — кивнул Виктор ей вслед и поднялся. Он окинул беглым взглядом окружающую обстановку. «Неплохо, видно, дамочка зарабатывает», — мелькнула ехидная мысль. Его внимание привлек ряд фотографий, выставленных на стеллаже темного дерева — сама Эвелина, она же с мужчиной весьма приятной наружности, примерно ее возраста, а с ними мальчик лет пяти, а вот он же — чуть постарше… Немолодая женщина, очень похожая на саму Эвелину — такая же подтянутая и серьезная. А это кто?.. Виктор взял в руки фотографию в строгой серебряной рамке. Не может быть… Откуда здесь — это?! — Рассматриваете мои семейные фото? — услышал он голос позади себя. — Кто это? — спросил майор, протягивая ей рамку. Она взяла фотографию из его рук, ничуть не смутившись, и губы ее тронула ласковая улыбка. — Мои друзья, — после мгновенной паузы ответила она. — А поточнее?.. — Это мои друзья, повторила она и пожала плечами. — Что вас еще интересует? — Как их зовут? — Саша и Ясмин, — она поставила фотографию на место. — Откуда вы их знаете? — Виктор уже понял, что медицинская карта — не единственный трофей, который он унесет отсюда. Кажется, ему повезло. — Я помогла им в очень трудной ситуации, — ответила Эвелина. — Но это уже врачебная тайна. И в вашем постановлении нет предписания ее раскрыть. Это не имеет ни малейшего отношения к Роману Горскому. Боюсь, вы ошибаетесь, — заявил майор. — Имеет самое непосредственное отношение. Виктор решительно опустился в кресло, всем своим видом показывая, что настроен на продолжительную беседу. — Я говорил, что Роман Горский обвинялся в убийстве четырех человек. Один из них — его мать. Двое других — Саша и Ясмин Гавриловы. — Да что ж вы такое говорите?! — ахнула Эвелина. — Говорю, как есть, — отрезал Виктор. — Доказательств его вины — хоть отбавляй. Итак, рассказывайте, Эвелина Павловна. Не вынуждайте меня на крайние меры. Я могу задержать вас, и мы отправимся беседовать в другое место. Так что лучше сделайте это добровольно. — Хорошо, — после мгновенного колебания кивнула она. — Спрашивайте. — Так я уже спросил — откуда вы их знаете? — Так я вам уже ответила, — в тон ему произнесла она. — Я помогла им. — Конкретнее. — Я оказывала Ясмин помощь после неоднократных попыток суицида. Она пыталась наложить на себя руки после… — После группового изнасилования, — перебил ее Виктор. — Это нам известно. — Саше тоже требовалась психологическая помощь. Он сильно пострадал. — И это тоже не тайна. — Тогда не понимаю, что вы хотите еще узнать, — пожала Эвелина плечами. — Судя по всему, вы обладаете полной информацией. — Не думаю. Полагаю, не обо всех ваших пациентах вы скажете — мои друзья. И, как я понимаю, они единственные, удостоенные чести стоять рядом с вашими семейными фото. — Просто мы сдружились. Это… Господи, до сих пор не могу поверить в то, что вы мне сейчас сказали…. — Неувязочка, — с ехидцей заметил Глинский. — Если они ваши друзья, как же вы не заметили их отсутствия в течение столь долгого времени? Что за полтора года они вам ни разу не дали о себе знать. Да и вы тоже… Не пытались им звонить? — Вы не понимаете, — побледнела Эвелина. — Все не так, как кажется… — Тогда объясните! — довольно резко потребовал Виктор. — Двенадцатого ноября двенадцатого года в моей семье произошла трагедия… Вся моя семья… Петр, мой муж, и сын… ему было всего семь… Оба они погибли. — Простите… Если б можно было провалиться под землю — здесь и сейчас — Виктор бы не колеблясь это сделал. Значит, фотографии на стеллаже — в буквальном смысле — мемориал… По погибшей семье и утраченных друзьях? — Я была в ужасном состоянии… — Понимаю… — Нет, не понимаете! — она покачала головой. — Я их оставила одних, а сама умчалась на работу, разбираться с психами! Отправила их домой на такси, они сгорели заживо, а я… а я… — она уронила голову на руки и плечи ее затряслись. — Простите… — повторил майор. — Какого числа это произошло? — Двенадцатого ноября. Могло ли это быть простым совпадением? Именно в тот день происходила бойня в Серебряном бору. Виктор черкнул дату в блокноте и поставил большой и жирный вопросительный знак. Подумал — и добавил рядом восклицательный. — Как с этим связаны Гавриловы? С гибелью вашей семьи? |