Онлайн книга «Хроника смертельной весны»
— Очень устала, детка? — Устала — не то слово, — вздохнула Анна. — Из меня точно выжали все соки. Но Франсуа так готовился — я не могу его разочаровать… Она уже наносила помаду на губы, когда Жики заволновалась: — Ты ничего не слышала? — Я не слышала, но такое ощущение, что здание вздрогнуло. Что это могло быть? — Гляди-ка! — Жики показала на белую пыль, словно снег, падающую с потолка. — Землетрясение? — В Париже? — удивилась Анна. — Невероятно! В коридоре послышался топот ног и раздались громкие возгласы: — Qu'est-ce qu'il у a? L’explosion? Ou да? [192] — Что они говорят? — встревоженно спросила тангера. — Взрыв? — О господи! — вскочила Анна. — Нужно бежать отсюда. Вдруг теракт? — Бери сумку и без паники! — старая дива не спеша поднялась. — Сейчас может начаться давка. Как и предрекала Жики, коридоры были полны взволнованными артистами и музыкантами, некоторые — с еще неснятым гримом, в костюмах и фраках. — Спокойно! — вдруг гаркнула властным голосом мадам Перейра. — Если это и взрыв, то не в самом здании Гарнье! Успокойтесь и, не торопясь, спускайтесь к служебному выходу! Как ни странно, оробевшая толпа ее послушалась и потянулась, будто бурливая горная река, вниз по крутым лестницам, по пути вбирая в себя все новые ручейки испуганных людей. — Мадам Королева! — к Анне бросился директор Жоэль. — Милая Анна, с вами все хорошо, мое сокровище? Анна рассмеялась, чуть напряженно: — Ваше сокровище, дорогой мсье директор, в полной безопасности. А что случилось, вы не знаете? — Как, вы еще не в курсе? — ахнул тот. — На стоянке для премьеров произошел взрыв!.. Место восемь. Анна побелела: — О Господи! Это же мое место! Она переглянулась с Жики: — Боря!!! Москва, Петровка 38 — Я хочу знать все о господине Грушине, — конечно же, Виктор не собирался рассказывать капитану о щекотливой сцене в парижском отеле. — Все — начиная со дня рождения, заканчивая сегодняшним посещением сортира и включая детские инфекции. — Угу, — Зимин не соизволил оторваться от телефона. — Уже бегу… — Извольте, капитан, отвечать по уставу, — разозлился Виктор. — Это приказ! — Полное досье на Грушина лежит у тебя на столе третий день, между прочим. Кто-то по Парижам разъезжает, а кто-то в лавке пашет. — Хочешь сказать, сам догадался? — недоверчиво покосился на него уязвленный майор. Капитан врать не стал: — Лежава приказал. Чем-то ему там наш любитель гламурных барышень не угодил. — И что нарыл? — проворчал майор, а услышав в ответ — «Ничего особенного», понял — что-то есть. — В бытность его директором химкомбината в М. — Зимин назвал уже знакомый майору город, — на предприятии произошел… — Взрыв и гигантская утечка фенола, — кивнул Виктор и небрежно добавил: — Это факт известный. — Весь город судачил о том, что оборудование, поставленное подрядчиком, было устаревшим, эксплуатации не выдержало. Но все было так хитро оформлено, что подписи самого Грушина на документах не оказалось — только его заместителя, главного бухгалтера и главного технолога. — И кто же из них был Топильский? — Никто, — усмехнулся Зимин. — Это было бы слишком просто. — То есть? — Главный технолог Громов Петр Александрович был женат на Топильской Софье Алексеевне. Громов умер в колонии через полгода, а инфаркт унес жену — не выдержала горя. Сестры жили одни, практически в нищете, а младшая Ольга еще и инвалидом стала после той самой аварии. — Нечто подобное я и предполагал. И Маня отправилась в Москву. — Хочешь посмотреть, как она выглядела пять лет назад? — капитан протянул ему фотографию — Виктор увидел симпатичное личико с ямочками на щеках — весьма отдалено напоминавшее гламурную мадам с губами-пельменями. — И что за охота была себя уродовать? — вслух подумал Виктор, а Женя возразил: — У Марии Топильской была цель. Во-первых, пластика здорово изменила ее внешность — вряд ли Грушин стал бы связываться с девушкой, отца которой он отправил за решетку, а сестру в инвалидное кресло. А во-вторых, думаю, Маша тщательно разработала план по завоеванию высокопоставленного чиновника. — Весьма умозрительное заключение, — возразил Виктор, но как-то очень вяло. Вывод Зимина очень смахивал на правду. Сейчас майор упрекал себя, за то, что так легковесно отнесся к беседе с Машиной сестрой — зря он не нажал на нее как следует. Но он слишком торопился в отпуск. Недолго думая, Виктор, прихватив капитана, отправился на Химкинский бульвар. — Я знала, что вы вернетесь, — Ольга откатила коляску от двери, пропуская майора в квартиру. Потом она заметила Зимина, смущенно топтавшегося за порогом. — Что ж вы стоите? — спросила она. — Заходите. — Извините, что без звонка. — Не страшно. Вы, видимо, что-то узнали?.. — Видимо, узнал, — сухо ответил майор. Да так, что Ольга поняла: разговор будет не из приятных. — Я вас слушаю. — Нет, это я вас слушаю! — Глинский решил не миндальничать с ней — в конце концов, из-за того, что она не говорила ему правду, потеряно столько драгоценного времени. — Это я вас слушаю — как ваша сестра рассчитывала отомстить Грушину? — Откуда вы знаете? — ошеломленная Ольга с трудом шевелила бледными губами. — Для того чтобы девочка из интеллигентной семьи изуродовала себя подобным пошлым образом и пустилась во все тяжкие, нужна веская причина. Дорога вашей сестры в постель господина Грушина ни для кого не секрет — сомнительные шоу, сомнительные телепередачи, сомнительное поведение, и, наконец… — Его вкусы общеизвестны, — прошептала девушка в инвалидном кресле. — Ему всегда нравились силиконовые блондинки. До Маняши у него была жена — бедная женщина, он изменял ей постоянно и именно вот с такими… То, что он женился на Маняше, было полной неожиданностью — прежде всего для нее самой. Маняша решила не упускать случай и после свадьбы перевезла меня сюда. — Он давал ей деньги? — На меня? О нет, никогда! Сестра ему даже не говорила, что привезла меня в Москву, он сам узнал, наверно, водитель донес. Она выкраивала деньги из того, что он выделял ей на хозяйство. — Так что она собиралась делать дальше? — Разве это не очевидно? Она собиралась его убить. — И как же она собиралась это сделать? — Я не знаю! — воскликнула Ольга, и, заметив недоверие на их лицах, повторила со слезами в голосе. — Я правда не знаю! Она мне не говорила. Не хотела впутывать. Но Маняша была очень умная. И очень осторожная. |