Книга Риджийский гамбит. Интегрировать свет, страница 90 – Евгения Сафонова

Но Морти промолчала, – и когда Лу заговорил вновь, надежды в его словах уже не было.

– Ты ведь знала, что это случится. Что они придут сюда, что застанут нас здесь. Потому и не заперла дверь. Верно?

Морти вновь промолчала.

– Если это был лишь спектакль для Лода… тебе не требовалось действительно… быть со мной. – Боль ему тоже почти удалось скрыть. – Могла просто сказать мне, что нужно сделать. Сказать честно. Для тебя я сыграл бы любую роль.

– Но я не лгала тебе. Не в этом. Мне было хорошо, я была счастлива… ненадолго, – слова принцессы едва можно было расслышать. – Ты помог мне забыться.

Он шагнул вперёд, встав перед ней.

– Значит, так всё и будет? Когда ты станешь моей женой? – он не касался её, не пытался поймать неподвижный взгляд, устремлённый прямо перед собой: просто изучал её лицо, мучительно и пытливо. – Недолгое счастье, недолгое забытьё – всё, что я смогу тебе дать?

– Нет, – её губы почти не шевелились. – Ещё дружбу. Поддержку. И замечательного отца для наших детей.

– Но не то, чего ты действительно хочешь. Чего я хочу для тебя.

Она наконец подняла взгляд.

– Я очень постараюсь разделить твою любовь. Правда, – шёпот её был сухим, как и глаза. – Прости. И прости, что использовала тебя.

Лу повесил голову.

Когда он удалился – тихо, безмолвно, бережно прикрыв за собой дверь, – Морти какое-то время ещё оставалась на месте. Потом, двинувшись к столу, достала из ящика ключ: сдержанными, скупыми движениями. Пройдя к выходу, провернула медный стержень в замке, запирая комнату изнутри. Прислонилась спиной к двери.

На этом месте вся её выдержка кончилась.

Прижав ладони ко рту, кусая пальцы, глуша всхлипы, она сползла на пол. Рыдая глухо и страшно, чувствуя, как за спиной осыпаются пеплом мосты, которые она сожгла собственной рукой. Сама. По доброй воле.

И отчаянно хотела, но не могла ненавидеть за это кого-то, кроме себя самой.

* * *

– Почему я тебе помогаю, понятия не имею, – пробурчала Криста, под моим чутким руководством расчерчивая на столешнице гексаграмму.

– Ты же у нас на стороне ангелов, в отличие от меня, – иронично откликнулась я, поглядывая в книгу, лежавшую на столе между нами. – Тебе положено быть доброй и понимающей. И уметь прощать.

Ирония всегда помогала мне прятаться от того, что я действительно чувствую. В данный момент она отделяла меня от пустоты, а пустота – от того, о чём я предпочла бы забыть.

А лучше – никогда не знать.

– Неужели всё ещё по дому скучаешь? – выводя мелком руны, Криста покосилась на меня. – Что ты там забыла-то?

– Я же говорила. У меня там остался…

– Принц? Да брось, – бывшая сокамерница фыркнула. – Так за дурочку меня и держишь?

– Не понимаю, о чём ты.

– Да ладно тебе. Сейчас-то зачем скрывать, что ты в Лода влюбилась? Или ты реально думаешь, что это незаметно?

Пустота помогла мне почти не ощутить эмоций при этих словах. Почти.

Он ушёл часа два назад. Ещё до того, как я проснулась. Вернее, встала – этой ночью я так и не спала.

Он отправился к лепреконам вместе с Восхтом, чтобы воплотить в жизнь мой план. Простой, как таблица умножения, план, который должен помочь дроу поставить точку в этой истории. Откровенно говоря, я удивлялась, что Лод не додумался до него сам, и одновременно понимала причины, по которым не додумался.

Как бы там ни было, по моим расчётам, вскоре он должен вернуться. И до его возвращения мне нужно сделать то, о чём я думала всё время, пока лежала без сна.

– Не отвлекайся, – равнодушно бросила я, взрезая себе большой палец. – Клади руку сверху моей и читай заклинание.

Мы с Кристой сидели в гостиной. За тем самым столом. Я уволокла всё необходимое для ритуала из лаборатории Лода; даже не притронувшись к завтраку, попросила Кристу помочь сразу, как встала, но она лишь сейчас соизволила согласиться. Не без участия Фаника, с очаровательной улыбкой поведавшего ей что-то об истинном свете, прощении и прочей ерунде.

Это сработало лучше моих напоминаний, что мы давно уже играем на одной стороне.

Я не знала, получится ли у бывшей сокамерницы провести ритуал, но очень надеялась. Конечно, Лод помог бы мне с этим без проблем, да и Восхт, думаю, тоже, – однако я должна кое-что проверить. До того, как оба они вновь окажутся под горами.

От этого зависело, смогу ли я действовать так, как хочу.

Криста, вздохнув, послушно накрыла мои пальцы своими. Уставившись в книгу, стала читать. В первый раз я даже не потрудилась сосредоточиться: знала, что всё равно бесполезно, а концентрации свойственно теряться. И лишь после третьей попытки, когда Криста наконец смогла прочесть заклятие без запинки, достала с ментальной полочки нужные воспоминания.

Первый класс. Смешной взъерошенный мальчишка угрюмо смотрит, как я, насмешливо фыркая, снисходительно правлю ошибки в его тетради по русскому.

Пятый класс. Лето. Мы несёмся по дороге мимо нашего загородного дома на велике. Сашка рулит, а я цепляюсь за его плечи, подскакивая на жёстком плетении металлического багажника.

Седьмой. Я кручу отвёрткой винт, закрепляя видеокарту на её законном месте в новом Сашкином компе – мы вдвоём собираем его с нуля, – а он матерится, пытаясь распутать провода, невесть каким образом успевшие завязаться узлом.

Девятый. Сашкино лицо выбелено светом монитора. Он зачитывает переписку с очередной воздыхательницей – по ролям, оглашая её реплики тоненьким, жеманным, почти девчачьим голоском. И я начинаю кашлять, когда от хохота чай попадает не в то горло.

Выпускной. Мы вышагиваем по Гостиному Двору, перекрикивая музыку и галдёж подвыпивших медалистов, увлечённо обсуждая, можно ли действительно сделать варп-двигатель Алькубьерре ^[20]. Сталкиваясь с очередной девицей в вечернем платье, прерываем разговор на короткое дружное «извиняюсь», чтобы немедленно продолжить.

Первый курс. Весна. Я стою на кладбище, слушая о преимуществах очередного участка, на котором можно похоронить маму. Отстранённо соглашаюсь, что здесь, под этой сосной, и правда красиво и сухо – даже сейчас, когда всё тонет в талом снегу; что рядом дорожка и другие высокие сосны, которые не будут спиливать, и здесь мама… нет, не мама, то пустое и чужое, что от неё осталось, – не будет лежать, зажатое другими могилами со всех сторон.

Я почти не чувствую, как Сашка обнимает меня за плечи, но его присутствие заставляет чувствовать себя хоть немножко живой.