Онлайн книга «Черно-белый танец»
|
В лице допрашиваемого снова что-то дернулось. – Да, именно вы, Иван Саввич. Ну, что – признаетесь сразу? Оформим явку с повинной. Суд учтет ваше чистосердечное раскаяние. Да и потом: вас ведь в тюрьму, Иван Саввич, не посадят. – Тон Воскобойникова стал задушевным. – Отправят вас снова в больничку. На принудительное лечение. А там – подлечат и через годик выпустят. Ну, максимум, через пару лет… И будете опять огурцы выращивать. А, Иван Саввич? Давайте, рассказывайте. Чего нам зря время терять… Боровко судорожно сглотнул и размеренно, по слогам, произнес: – Я не у-би-вал. – Да бросьте! – по-свойски махнул рукой Воскобойников. – Давайте я оформлю ваше чистосердечное… Расскажете быстренько, как дело было. Хотите, я вам даже подиктую… А?… Боровко молчал. – Начнем с того, – уверенно сказал следователь, – что вы давно, еще с пятьдесят первого года, питали неприязненные чувства к Егору Капитонову, потому что полагали, что он явился причиной вашего репрессирования… Это соответствует действительности? – Соответствует, – хмуро согласился Боровко. – Запишем. – Воскобойников потер руки. – Но я не убивал! – вдруг выкрикнул старик. – Хорошо-хорошо… Давайте будем последовательными… Ладно? Итак, прошло время… И в восемьдесят втором году вы вдруг стали инициатором того, чтобы восстановить с Егором Ильичом Капитоновым дружеские отношения. Это – соответствует? – Соответствует, – мрачно проговорил старик. Воскобойников сделал пометку – не в «чистовом» протоколе, а на обычном листе бумаги. – …И вы, Иван Саввич, в восемьдесят втором и восемьдесят третьем годах неоднократно бывали в гостях у Капитоновых в их квартире в Москве на Большой Бронной улице. Правильно? – Не «неоднократно» я там бывал, а раза три-четыре, – хмуро заметил старик. – Ну, три-четыре раза – это и есть неоднократно, – лучезарно улыбнулся Воскобойников. – Не-одно-кратно – значит, более одного «крата», то есть одного раза. Так ведь? Правильно я понимаю русский язык?… Впрочем, не будем спорить… Итак, на протяжении восемьдесят второго-восемьдесят третьего года вы три или четыре раза бывали в квартире Капитоновых. И вас там принимали весьма любезно. Согласны? Боровко, набычась, кивнул. Следователь сделал пометку в своей «рабочей» бумажке. – В один из визитов к Капитоновым, – продолжил он, – между вами и Егором Ильичом возникла ссора. Вы совместно распивали с ним спиртные напитки, а затем, будучи в нетрезвом состоянии, начали обвинять хозяина в том, что он тридцать лет назад явился причиной вашего репрессирования… Было такое? – Ну, было, – выдавил из себя Боровко. – Далее… Между вами в тот день возник спор, после чего гражданин Капитонов в весьма грубой форме выставил вас из своей квартиры… Я все правильно рассказываю? Боровко не ответил. С каждой минутой он мрачнел все больше и больше. Расценив молчание свидетеля как знак согласия, следователь сделал очередную пометку на листке. – Таким образом, – продолжил он, – между вами и Капитоновым установились неприязненные отношения… – Не было между нами никаких отношений! – напряженным шепотом вдруг выкрикнул Боровко. – Не было! Ни приязненных, ни неприязненных! Никаких!… – Хорошо, – согласно кивнул Воскобойников. – Запишем: более никаких отношений я с гражданином Капитоновым не поддерживал… Следователь черкнул пару слов. – Обратимся теперь к восемьдесят пятому году… Где вы, уважаемый Иван Саввич, были одиннадцатого марта восемьдесят пятого года? Что делали? – Об этом я уже рассказывал, – хмуро и грубо ответил обвиняемый. – Четыре года назад. Вам рассказывал – или еще кому-то. – Ну, раз однажды вы уже рассказывали, значит, и теперь сможете припомнить, – любезно произнес Воскобойников. – Или не сможете? – он лукаво прищурился. – Отчего ж нет, – буркнул Боровко. – Смогу. – Давайте. – Я в Москве в тот день был. Продукты покупал. – В каких конкретно магазинах, помните? – В универмаге «Московский» был. В «Колбасах» на Солянке. Еще где-то… Следователь кивнул: мол, знаю, а затем любезно спросил: – С кем-нибудь в тот день встречались? Глаза Боровко метнулись. На лбу вдруг выступил пот. – Нет, – решительно ответил он. – Значит, никто ваше алиби подтвердить не может? – ласково заметил Воскобойников. – Значит, не может, – угрюмо подтвердил Боровко. – А еще что вы в тот день делали? – На «Щелковской» был, в универмаге. Рубашку племяннику хотел купить… И еще… В кино ходил. – В какой кинотеатр, не припомните? – В «Первомайский». – Это на Первомайской улице, да? Недалеко от Пятой Парковой улицы, правильно? – Ну да. Кажется. Боровко вдруг пошел бурыми пятнами. По его лбу заструилась полоска пота. Следователь, казалось, не заметил этого, и продолжал ласково атаковать контрагента: – А что вы в кино смотрели? – «В джазе только девушки». – Правда? – деланно изумился следователь. – Хм. А ведь в тот день «В джазе только девушки» в «Первомайском» не шли. Вот у меня и справочка есть… – Жестом фокусника он выудил из бумажной стопки и подтолкнул по столу к допрашиваемому клочок с печатью. – Как же так, Боровко? А? – Значит, другой был фильм, – угрюмо сказал тот. – Разве вспомнишь. Столько лет прошло. – А вы ведь, – усмехнулся следователь, – и в прошлый раз, четыре года назад, утверждали то же самое. Был, мол, в «Первомайском» и смотрел «В джазе только девушки»… Так и запишем? Вы по-прежнему настаиваете? И ничего не желаете, Иван Саввич, изменить в своих показаниях? Боровко промолчал, и Воскобойников сделал вид, что оставляет в своей бумаженции очередную запись. – А ведь там, в «Первомайском», – вздохнул он, – совсем другой тогда фильм шел. Тоже американский. «Тутси». Очень хороший… Жаль, что мы в прошлый раз, четыре года назад, вас как следует не проверили… И так называемое алиби ваше… Очень жаль. Может, вы б тогда уже не здесь сидели, а… Следователь сделал многозначительную паузу. Боровко молчал, угрюмо потупясь. – Ладно, – вздохнул «кагэбэшник». – Поехали дальше… Вы, Боровко, знакомы с Арсением Челышевым? Услышав фамилию, обвиняемый вздрогнул, однако поспешно сказал: – Нет. – И быстро добавил: – А кто это? – А это, – усмехнулся Воскобойников, – тоже фигурант по делу об убийстве Капитоновых. Да мало того, что фигурант. Он отсидел почти четыре года за это убийство. По вашей милости, кстати отсидел… Молодой совсем парень… Хорошо, что я его, этого Арсения Челышева, в лагерь с политическими устроил, а то он с урками и не выжил бы, поди… Ну что, вспомнили его? Челышева-то? |